Уж весть дошла, заказан бюст
Для Пушкина, – есть подстамент…
России прежде тут в момент
Возникнет памятник, и грусть
Будет куда ему излить,
И где венок там положить…
Звонок прервал ту тишь идиллий
Врата на вилле приоткрыли,
Въезжает бричка, без фамилий
Поэт ворвался в этот мир.
И к Зинаиде прямым ходом, —
Как был, – весь пыльный из похода
Без церемоний он влетел,
Дворецкий даже обомлел.
И Зинаида не признала,
Тогда поэт ей прошептал,
Заветные слова сказал
На ушко, и поклон отвесил,
«Как? Это Вы? Ах Вы – повеса!»
И увлекла его в свой зал.
Никто слова их не слыхал,
И что он ей порассказал
Про смерть свою там понарошку,
Про воскрешенье, и дорожку,
Что по Италии вела
К ней в Рим на виллу привела.
Конечно же про Одиссею,
Про предвкушенья встречи с нею.
Шкатулку скромно умолчал,
Хотя о дьяке рассказал.
Она в восторге от рассказов!
Приём ему был тут оказан.
Его обняла как тогда,
Заботилась о нём сама.
Всем сообщила: гость заморский
Князь Ганнибал средьземноморский!
Отныне тут его так звать,
Кормить- поить, и не мешать!
16 Александр и Зинаида в Риме
«О, символ Рима! Гордое наследство,
Оставленное времени и мне
Столетиями пышных властолюбцев!
О, наконец-то, наконец я здесь!
Усталый странник, жаждавший припасть
К истоку мудрости веков минувших,
Смиренно я колени преклоняю
Среди твоих камней, и жадно пью
Твой мрак, твоё величие и славу.
Громада. Тень веков. Глухая память.
Безмолвие. Опустошенье. Ночь.
Я вижу эту мощь, перед которой
Всё отступает – волшебство халдеев,
Добытое у неподвижных звёзд,..
…Где падали герои – там теперь
Подрубленные временем колонны,
Где золотой орел сверкал кичливо —
Кружит в ночном дозоре нетопырь,
Где ветер трогал волосы матрон —
Теперь шумят кусты чертополоха,
Где, развалясь на троне золотом,
Сидел монарх – теперь по серым плитам
В больном и молчаливом лунном свете
Лишь ящерица быстрая скользит,
Как призрак в ложе мраморной скрываясь…
Так эти стены, выветренный цоколь,
Заросшие глухим плющом аркады,
И эти почерневшие колонны,
Искрошенные фризы – эти камни
Седые камни, – это всё, что Время,
Грызя обломки громкой, грозной славы
Оставило судьбе и мне? А больше
И не осталось ничего? – ОСТАЛОСЬ!
ОСТАЛОСЬ! – эхо близкое гудит.
Несётся вещий голос, гулкий голос
Из глубины руины к посвящённым.
(Так стон Мемнона достигает солнца.)
«Мы властвуем над сердцем и умом
Властителей и гениев Земли!
Мы – не бессильные слепые камни —
Осталась наша власть, осталась слава,
Осталась долгая молва в веках,
Осталось удивленье поколений,
Остались тайны в толще стен безмолвных,
Остались громкие воспоминанья,
Нас облачившие волшебной тогой,
Которая великолепней славы!»
Эдгар По «Колизей»
К обеду Пушкин лишь проснулся, —
Всю ночь сны снились у него.
По ним стихи вдруг встрепенулись,
И в руки просится перо.
Стук в дверь: поднос, кофе на нём
С печеньем дивным принесли.
Поставили, тихо ушли,
Промолвив: «С утром, с ясным днём!»…
В углу – прекрасный секретер,
И стопочка белой бумаги,
Чернильница, перо, – вот благо!
И пресс – па- пье есть на «десерт»!
Писал в тиши под вдохновенье,
Стихи рождались во мгновенье.
Как будто кто там диктовал,
Писать он еле успевал…
Шторы раздвинул – с окон свет
Залил просторное жилище,
Вещи все здесь, теперь не нищий,
Шкатулка в чемодане есть.
Она – залог судьбы и чести…
И пригодится, верно, здесь,
Немало надо ведь успеть, —
Обжиться и всё осмотреть.
Обдумывал свои идеи,..
В окне – прекрасные аллеи.
Он в сад вышел ногу размять,
Знакомых бюсты здесь стоят.
Цветы у каждого по чести.
Вот постамент, – читает он-
Венцом из лавра обнесён-
Ему тут памятник без лести
При жизни кем-то освящён!
Читать такое выше сил,
Ему вдруг сердце защемило.
Второй раз в жизни удивлён-
Не чаял памятника здесь
Себе увидеть, – Зинаида, —
Казалось, – на него в обиде.
Ему такая дана честь!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу