Ярослав Калака - Наряд. Книга 1. Чёрное небо

В отличие от плацевого, мы, так же, как и расположение второго курса, отапливались дизелями, которые, находясь в агрегатном гроте, грели воду, поступавшую к нам по трубам. Для того что сохранять тепло, на месте соединения с плацевым гротом была перегородка, состоявшая из деревянных перекрытий и громадных стеклянных окон. Моя кровать была верхней, в углу у окна. Рядом, тоже на втором ярусе, была кровать Ильина. Данное обстоятельство позволяло вести наши беседы, а бывало, и споры, и после отбоя тоже.

Плацевой круглосуточно освещали три фонаря, и иногда, если хоть немного постараться и забыть, что находишься глубоко под землёй, ночью, то есть того, когда в расположении отключали свет, было приятно мечтать, глядя в окно. Вместе с фонарями оно поддерживало иллюзию того, что спустя несколько часов произойдёт одно из самых волнующих обыкновенных чудес нашей планеты. То самое, которое люди научились ценить только после того, как им во время Великого Исхода пришлось покинуть поверхность Земли и скрыться в её недрах. Это восхитительно-обыкновенное чудо – восход солнца.

В расположении происходила обычная вечерняя деятельность: наряд дежурил, поочерёдно сменяя друг друга на «тумбочке», все остальные предавались своим делам. Кто-то зубрил конспекты, кто-то читал. Некоторые чинили свою форму и пришивали свежий подворотничок, были такие, кто брился или мыл в умывальнике голову. Работал телевизор, снабжённый стареньким проигрывателем дисков. Иные курсанты просто разговаривали между собой, добавляя в постоянный звуковой фон помещения обрывки своей речи. Они состояли из еле слышного шёпота, восклицаний, обрывков фраз и взрывов смеха, – всего на первом курсе обучались 77 человек.

Я притащил выданное Колей тряпьё и бросил его на табуретку перед своей кроватью.

– Эй! Ты чего его сюда притащил? – возмутился Вова Пузанов, имевший скандальный характер. – Мы сейчас все здесь задохнёмся от этой вони! – он оттопырил свою огромную нижнюю губу.

– Закрой рот, – огрызнулся я. Мне было решительно некогда ругаться и спорить.

– Володя прав, – сказал Юра Варнашкин, другой курсант нашего отделения, в задумчивости поднимая фигуру коня, он играл в шахматы с Сухом, тоже нашим курсантом, – а почему ты не отнёс в бытовку и не развесил на батарее, как обычно делают все остальные?

– Какие вы все умные! – драматически воскликнул я. – Ну, конечно же, бытовка, как же раньше я не думал? Может быть, я вообще не знал о ней все эти месяцы?! Раз я принёс всё это сюда, значит, бытовка занята, дети дебилов! Почём мне знать, кто развесил там своё постиранное тряпьё!

– Псих, – спокойно сказал Сушко, задумчиво глядя на доску, – постирался Гамлет. Вам просто нужно поменяться, Карапет пусть принесёт свою постиранную форму сюда, а ты на его место, – и, наконец, приняв решение, сделал ход ферзём.

– Да он просто… – принялся разворачивать скандал Пузанов, но был прерван:

– Если не закроешь рот, то получишь по роже! – заорал я на него.

– Послушай, Дима, – оторвался от своей книги Андрей Ильин, видимо, запах уже добрался до второго яруса, – Карапетян сейчас придёт со второго курса и освободит бытовку. – Он перевернул страницу и продолжил: – А ты пока всё-таки отнёс бы туда свой гардероб, а?

Не выдержав дружного сопротивления, а так же прекрасно понимая, что в этом споре неправ, я подхватил тряпьё и понёс его в бытовку. Впрочем, на пути я встретил Гамлета Карапетяна, так неудачно выбравшего время для стирки. Этот неизменно добродушный и вежливый армянин тоже был курсантом из нашего отделения. Именно с ним я в своё время поменялся кроватями, чтобы стать соседом Ильна. Вместе мы быстро восстановили всеобщую гармонию, развесив всё на свои места.

Покончив с сушкой тряпья, я отправился к Анатолию Петровичу Бурмистрову. До грота, в котором он жил, было неблизко. Как назло, я всё-таки поддался искушению пойти по более короткому пути. Разумеется, в конечном итоге «короткий» малоизвестный путь отнял больше времени, чем «длинный», но знакомый. Следовало торопиться: я уже должен был быть в постели, потому что завтра для того, чтобы выброситься в 5.30, проснуться надо было около четырёх часов утра. Я шёл к своему подземному оперативнику, то есть человеку, которому завтра предстояло провести меня от КПЛ №2 – контрольно-пропускного люка №2, одной из трёх границ, отделявших систему 72-го учебного центра КСПН пкс от внешней Системы, до точки выброса, то есть до места, в котором наш подземный мир соприкасался с миром поверхности.