Авраам Шейнкман: Эти странные 55

Зимой приходилось ходить к сараям на лыжах и, переехав свой засыпанный снегом забор поверху, откапывать дверь. После чего надо было кормить и чистить животных. К слову сказать, до приезда в поселок семьи Арика никто там не ставил пленочных теплиц, не выращивал овощей закрытого грунта и не сажал плодовые кусты. Жена Арика учила этому соседей. И что теперь?

Все бросать? Выбор был невелик. Договор с совхозом был «срочный», то есть минимум на три года. Расторгнуть его можно было только по согласию обеих сторон, или же он прерывался по экстраординарным причинам, которых не предвиделось. Арик рассказал дома о возникшей ситуации, но от жены не дождался ни сочувствия, ни каких-то проявлений солидарности. Она устроила очередной скандал с обвинениями в том, что он увез ее из Риги в «тьмутаракань», а теперь еще и сработаться не может. Вывод был один: Арик во всем виноват сам. Что было делать?

Арик решил держаться до окончания договора изо всех сил и окончательно замкнулся в себе, оставшись со своими проблемами один на один. Он продолжал работать по 10–12 часов в день без выходных и праздников. Продолжал настаивать на своих требованиях улучшения производственных технологических процессов.

Надо сказать, что уже год, с тех пор как он натолкнулся на стену неприятия директором его предложений, он регулярно подавал ему докладные записки через секретаря, оставляя себе копию с входящим номером и датой регистрации на ней. Для секретаря, пожилой и малограмотной Веры Афанасьевны Коваль, такая форма была внове, и она молча регистрировала рапорты Арика и ставила на копии штампик.

Беда пришла 7 июля. Утром на звероферме обнаружили около тысячи павших щенков норки. На следующие дни еще и еще. И так до 11 тысяч падежа! Областная ветеринарная станция установила причину эпидемии – «чума плотоядных», страшный бич зверохозяйств. Финансовый ущерб был колоссальным. О выполнении годового плана можно было не мечтать. Камчатская региональная ветслужба выдала официальный акт о результатах своего расследования причин происшествия. В акте были указаны практически все те же недостатки, о которых больше года твердил Арик. Он взял для себя копию акта с печатью.

После такой катастрофы прилетела большая комиссия треста «Сахалинзверопром», которому был подчинен совхоз. В ней были представлены руководители всех отраслевых служб: зоотехнической, ветеринарной, инженерной, планово-экономической, бухгалтерской, энергетической, кадровой, снабжения и так далее.

Началась фронтальная проверка хозяйства, длившаяся 10 дней. На 11-й день всю совхозную администрацию собрали в кабинете директора «для разбора полетов». Было душно и тесно. Привычный много и добросовестно работать, Арик никогда не занимался склоками, интригами и не дружил с кем-нибудь против кого-нибудь. Он всегда считал, что сплетнями и интригами занимаются только те, кому нечего делать на работе, или те, кто не хочет работать. Поэтому он наивно полагал, что вот сейчас комиссия установит, наконец-то, истину.

После прочтения вслух акта проверки деятельности совхоза и чрезвычайного происшествия – эпидемии, председатель комиссии генеральный директор треста Владимир Михайлович Калмыков начал по одному поднимать и опрашивать совхозных специалистов. Арик напряженно ждал своей очереди, но его не вызвали. Из выступления директора хозяйства Арик услышал, что во всех бедах виноват только он один, поскольку «не обеспечил, не добился, не учел, не отреагировал, не смог, не реализовал» и еще множество разных «не». Из чего следовало, что Арика нужно было от должности отстранить, уволить, вынести строгий выговор с занесением в учетную карточку по партийной линии и сообщить обо всем в Москву, в главк Минсельхоза. Ни больше, ни меньше.

После такого вывода в кабинете воцарилось общее молчание. Арик был обижен, оскорблен, растерян и обескуражен, однако почувствовал, что это еще только «нокдаун» и, чтобы не получить «нокаут», нужно было собраться и нанести свой сокрушающий удар. Но тут гендиректор Калмыков сказал:

– Ну, Губенко, что можешь сказать в свое оправдание? Все уже выступили, только ты молчишь почему-то, а ведь ты – главный виновник всего происшедшего. Я думаю, что выговорами и увольнением ты не отделаешься. Мы подадим на тебя документы в прокуратуру за нанесение крупного материального ущерба. Вот они с судом вместе и определят истинную степень твоей вины в деньгах и в годах заключения.