Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

Телохранительница виновато склонила голову, но не попыталась оправдаться. Наверное, она и не считала себя не правой, и предпочитала выждать, пока принцессе не станет очевидно, что иного выхода все равно нет.

Словно в подтверждение рубка дрогнула от докатившегося по ферме удара. За ним последовал протяжный скрип и подозрительный хруст. Очевидно, баллоны начали раздуваться, раздвигая боками соседей и увеличивая давление на корпус изнутри. А ведь внешняя оболочка так тонка… и даже удерживающий ее скелет дирижабля набран из чудовищно тонких и ажурных элементов. По сравнению с титаническими баллонами они выглядели не прочнее паутинки.

Проклятье. Мне всегда представлялось, что подобные ситуации, когда герои вынуждены решать, кому жить, а кому умереть, уступив свое право на жизнь, случаются только в романах, театре и синематографе. Искусственные ходули для сюжета, возможность для ленивого автора без особых затей обеспечить конфликт и раскрытие характеров персонажей. И вот — пожалуйста, словно расплата за неверие. Шесть человек и один спасительный парашют. Кто сможет спастись, очертя голову прыгнув в мертвые ночные пустоши погибшего континента? Кто рухнет в них вместе с обломками дирижабля? В любом уважающем себя детективе сейчас началась бы свара. Самый сильный и боевой персонаж мог бы силой захватить парашют. У нас это, конечно же, телохранительница принцессы. Не знаю, как на кулаках, но, безусловно, с пистолетом и шпагой она без труда смогла бы справиться и со мной, и со всеми остальными. Вот только едва ли тут найдется человек с более развитым чувством долга. Даже зная ее всего полдня, я уверенно мог сказать, что она пожертвует жизнью ради своей госпожи так же легко и естественно, как дышит.

Принцесса? Если бы меня попросили двумя словами предать впечатление от нее, я сказал бы просто: воплощенное благородство. Прямая, открытая и честная Грегорика Тюдор неспособна принести кого-то другого в жертву вместо себя. Единственный способ заставить ее воспользоваться парашютом, оставив остальных на борту — связать и запихнуть в обвязку. Что же, возможно, дойдет и до этого.

Моя подруга детства Алиса? Временами вздорная и эгоистичная, она лучше всех подходила на роль персонажа, способного бросить остальных, чтобы спастись самому. Но лишь в гипотетическом сюжете. Да, она в панике и может наделать глупостей…но способна ли она на подлость? Я сказал бы — нет. Идти к спасению по головам других Алиса не станет никогда.

Незнакомая и странная очкастая отличница по фамилии Госпич? О ней я пока мало что мог сказать, но и она не создавала впечатления той, кто будет работать локтями в такой ситуации. Мало того, если вспомнить те непонятные слова в трюме… они скорее приличествовали бы фаталистке, с равным спокойствием принимающей жизнь и смерть. Странно, с первого взгляда она не производила такого стоического впечатления — она выглядела, скорее, мягкой и робкой — но теперь мне почему-то казалось, что глубоко внутри у нее спрятан какой-то стерженек…

На этом мои невеселые размышления прервали.

— А если мы попытаемся распороть часть баллонов, чтобы выпустить газ? — повернувшись ко мне, спросила принцесса. Ее глаз словно умоляли: "Ты же умеешь, ты уже делал это — придумай что-нибудь!"

Но я лишь тоскливо покачал головой.

— Они так велики, что даже сто человек будут резать их целый день. Банально не хватит времени — мы уже превысили предел. Осталось минут пять. Или десять. И это все равно бесполезно — баллоны раздуваются изнутри и лопнут, даже если их выпустить лететь в одиночку.

— Неужели мы ничего не можем сделать?! — в ее глазах закипели слезы.

— Только прыгать. Правда… — подняв парашют, я прочитал цифры, напечатанные трафаретом на верхнем капроновом клапане. — "Вес — двенадцать фунтов. Площадь — 1000 квадратных футов. Грузоподъемность — триста сорок фунтов"… Простите за нескромный вопрос, ваше высочество, сколько вы весите?

Удивительно было видеть, как несчастные секунду назад глаза снова вспыхнули надеждой.

— Сто двадцать фунтов.

— А вы, э-э-э?.. — обратился я к телохранительнице

— Сто тридцать пять.

— Вот как. И, обратите внимание, госпожа Саффолк — чуть больше ста. Говорить так несправедливо, конечно, но будь вы еще хоть чуть-чуть постройней, и хватило бы на троих, — с досадой отметил я и заметил, как в глазах телохранительницы что-то промелькнуло.

— Но, господин Немирович! Называть нас с Хильдой толстушками все же несправедливо, — попыталась пошутить принцесса. — И кроме нас, остаетесь еще вы, госпожа… э-э-э…