Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

Отличница стыдливо зарделась и сделала вид, что протирает очки.

— А что касается вашей горничной, просто нет слов, ваше высочество, — обернулся я к принцессе. — Ей обязаны жизнью не только мы с госпожой Госпич, но и все остальные! Едва ли существует на свете девушка, более достойная рыцарского звания — подумайте об этом!

Принцесса и без моих напоминаний привлекла к себе высокую телохранительницу и благодарно обняла, шепча что-то ей на ухо. Кажется, на суровом лице валькирии все же появился легкий румянец — но она так и не проронила ни слова.

— Кажется, мы снова высоко поднялись. Становится холодно, а в облаках снова начнется сырость. Давайте пока спустимся в рубку, — предложил я. — Странно, почему капитан не снижает вертикальную скорость?

Объяснение нашлось слишком скоро.

Фаррагут неподвижно сидел в кресле, откинувшись на спинку и смежив веки, словно покойник. Но не успел я испугаться, как он приоткрыл глаза на наши голоса.

Принцесса взяла его тяжелую руку, благодарно сжав в ладонях.

— Господин капитан, вы настоящий герой! Так блестяще спасти и корабль, и всех нас!..

Странно. Его губы искривились в горькой гримасе.

— Нет… моя девочка… ни корабль… ни вас… я не сумел…

— Как? Ведь вы сбросили гондолу и все люди в безопасности!

— Но вы… нет…простите…

— Что вы имеете в виду, капитан? — переспросил я, ощущая, как в неприятном предчувствии зачастило сердце.

— Положительная плавучесть… слишком велика…горелки и клапаны сброса заклинило… корабль будет… подниматься…

— Но разве это так страшно? Повисим, газ остынет или мы найдем клапаны сброса, откроем и плавно спустимся. Разве нет?

Капитан снова тяжело закашлялся, выплюнув страшный комок красной мокроты.

— На высоте… газовые мешки… раздуются… и лопнут…

— Черт подери!.. — меня словно ударили по голове. Судорожный вдох темноволосой отличницы подтвердил, что и она быстро вспомнила о физических эффектах, сопровождающих падение давления.

Остальные девушки смотрели на нас, не понимая, о чем идет речь. Их еще не исчезнувшие улыбки раздирали сердце в кровавые клочья. Приложив руку ко лбу, я беспомощно осмотрелся, не замечая, что Алиса испуганно дергает меня за рукав.

— …Что случилось? Почему у тебя такое лицо? Мы же не падаем, дирижабль летит!

— И слишком хорошо летит, — мертвым голосом проговорил я. — Мы потеряли столько балласта, что остановить подъем невозможно. Беда в том, что газонепроницаемые мешки, которые удерживают гелий, рассчитаны на определенное давление, не выше рабочего потолка "Олимпика". Две, две с половиной тысячи ярдов высоты. Но сейчас мы поднимемся намного выше. А на высоте воздух становится разреженным, и внешнее давление падает. Внутреннее давление гелия начнет раздувать мешки все больше и больше, скорость взлета будет все нарастать… пока мешки не лопнут.

— О боже! — побледнев, воскликнула принцесса. — И тогда… тогда дирижабль остановится и рухнет с высоты…

— …Нескольких миль, не меньше, — подтвердил я, опустив голову. — Костей не соберешь.

Побледнев, как полотно, Алиса попятилась и села на ручку пилотского кресла.

— Что же это такое?.. Только я решила, что все позади… этот так… так… нечестно!.. — выкрикнула она и зарыдала. — …Я на это не подписывалась, когда помогала сбросить проклятую гондолу!!! Почему вы не сказали раньше?!

Просто потому, что никому не приходило в голову.

Мне тоже отчаянно хотелось ругаться и топать ногами, кляня несправедливость судьбы, но я заставил себя успокоиться. Размеренный вдох — выдох. Вдох — выход. Изо рта шел пар. В ушах противно заныло, а всхлипы Алисы уже казались странно далекими. Да, мы забрались высоко, воздух становится слишком тонким и холодным.

Лишь горничная продолжала хранить невозмутимое молчание. Ее рука нащупала на груди массивную металлическую пряжку и расстегнула. Звякнула пряжками сбруя, и девушка сняла со спины плоский ранец, поставив его на узкий штурманский столик.

— Позвольте, госпожа. Я помогу вам.

— Парашют!.. — глаза принцессы радостно вспыхнули. — Какая ты умница, что прихватила… но… — ее улыбка стремительно увяла — …он ведь только один?..

— Наденьте, госпожа, — настойчиво повторила телохранительница.

— Нет! — в голосе ее высочества звякнула льдинка. — Хочешь сказать, чтобы я бросила вас и спаслась в одиночку? Ты понимаешь, какое это оскорбление, Хильда? Если бы я не знала тебя с детства, я бы сейчас ударила тебя.