Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— За чьи грехи? Моих предков? Ты имеешь в виду императора Траяна?

— Кого же еще? Именно он вовлек нашу утраченную родину, Трансильванское Королевство, в союз с Либерией, а потом предал ее, оставив беззащитной перед аннексией со стороны Гардарики!

— Не думал, что ты так хорошо знаешь историю, дорогая София, — покачал головой Яков. — Ведь с тех пор прошло больше шестидесяти лет. Это предания далекой, никому не нужной старины.

— Пепел Трансильвании стучит в наши сердца! У этого преступления нет срока давности! — нервно выкрикнул скрипач, встряхнув смоляными локонами. Двое стоявших у дверей инсургентов-стюардов поспешили на помощь музыкантам. Один заломил руки принцу, второй сменил худосочного флейтиста, охранявшего принцессу. Но ее, похоже, заставить замолчать были не в силах никакие инсургенты

— А кто, как не император Траян принял беженцев — королевскую семью и множество ее вассалов сразу после аннексии и после, когда люди бежали после Маранештского восстания, которое подавили гардариканцы? — горячо воскликнула Грегорика, не обращая внимания на инсургента, положившего ей на плечо тяжелую руку. — Наверняка только поэтому ваши предки и остались живы, когда Трансильвания погибла в огне Науфрагума вместе со своими поработителями! На вашем месте я бы поблагодарила моего прадеда за спасение!

— Вот именно, — поддержал ее принц. — Он собирал новую коалицию, чтобы противостоять агрессивной гардариканской деспотии, чтобы приблизить тот день, когда ваша страна снова стала бы свободной. Кто мог предположить, что в чудовищном катаклизме погибнут все, и правые, и виноватые? И насколько…

— …Насколько неблагодарными нужно быть, чтобы обвинять Тюдоров! — гневно закончила принцесса.

— Вот как? — недобро прищурилась черноволосая инсургентка. — Вы будете отрицать, что именно Траян своими неосторожными призывами спровоцировал гардариканцев на безумные исследования, закончившиеся Науфрагумом? Если бы он этого не сделал, история пошла бы по-другому!

Яков лишь пожал плечами.

— Какой смысл обсуждать умозрительные предположения?

— Может быть, ты забыл еще и то, что император Траян обещал королю Михаю породнить династии? Король был так горд, что вручит руку своей дочери, принцессы Илеаны, наследнику либерийского престола, принцу Максимилиану — и что получилось в итоге? — София пронзила Якова обвиняющим взглядом. Тот лишь пожал плечами. Зато Грегорика почему-то вздрогнула.

— Когда император вернулся из Гардарики, все изменилось, — спокойно ответил принц. — Он принял решение отречься от престола от имени всей династии, и земная суета уже не трогала его. Максимилиан не взошел на трон и не мог выполнить обещания сделать Илеану императрицей — увы.

— Возмутительные отговорки! — выкрикнула черноволосая инсургентка. — Это ведь не помешало ему жениться на графине Болейн! А сердце обманутой и брошенной принцессы Илеаны было навсегда разбито.

— Да, бегство с безродным цыганом, жизнь в таборе, в нищете, и смерть от руки собственного отца, сошедшего с ума от злости, действительно можно назвать разбитым сердцем, — насмешливо кивнул принц. — Хотя надо признать, в твоем отце причудливо соединились таланты родителей — утонченной принцессы и бродяги-конокрада. Недаром он, артист бродячего театра, зачал тебя не с кем-нибудь, а с аристократкой, еще больше улучшив породу!

София побагровела, онемев от ярости. Инсургент-скрипач судорожно задергал затвор автомата, судя по всему, намереваясь защитить честь солистки своего ансамбля, пристрелив принца и всех, кто попадется под руку. Если бы более хладнокровный инсургент-стюард не остановил его, кровопролитие стало бы неминуемым.

— И ты… ты имеешь наглость обвинять нас, трансильванцев?!

— Многие называли вас нахлебниками, — прищурившись, насмешливо заметил принц. — Нет-нет, я с этим не согласен.

— Это ложь!.. Беженцы и хотели бы, но не смогли вернуться из-за карантинной службы! Сам же Максимилиан, который ей командовал, запретил всем без исключения возвращаться на материк. И ты еще будешь упрекать наших предков в нахлебничестве?! Конечно, в Либерии они оказались без средств к существованию, как тут не быть нищете?

— Нет, София. Как ты помнишь, я был добр к тебе. Обладай я необходимой властью, непременно загладил бы вину деда. Но — увы! Не в моих силах посадить правнучку короля Михая на трон. Ведь я тоже лишен принадлежащей мне по праву короны, как и ты. Мы собратья по несчастью, так какой смысл обвинять Тюдоров?