Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— Разбираетесь? — вопрос прозвучал резко, в фирменном недружелюбном стиле, но валькирия явно столкнулась с тем, что выходило за пределы ее знаний. Уж не хочет ли она узнать мое мнение? Хм, это прогресс.

— Немного. Я же с механического факультета.

— И что это?

— Радиостанция… м-м-м. Да, здесь есть и приемник с передатчиком, но ими дело не ограничивается. Никогда не видел такого широкого набора измерительных приборов в одном корпусе. Вон та спираль в слюдяном оконце — счетчик Гейгера, для измерения радиевого излучения. Здесь, судя по шкале… м-м-м, похоже на гравиметр. Дальше идет точный измеритель напряжения магнитного поля, и… нет, что представляют собой следующие приборы, я не представляю. Понятия не имею, для чего эти шкалы. Единицы измерения не обозначены… хотя постойте, там, в углу какой-то вензель и еще что-то мелким шрифтом… плохо видно. Начинается на Т… "Те"… может быть, название фирмы-производителя?

Горничная, проследив направление моего взгляда, прищурилась. Мне показалось, что ее плечи как-то странно вздрогнули, но в следующую секунду она решительно поднялась на ноги, твердо взглянув мне в глаза.

— Она не говорит всей правды.

Судорожный вздох подтвердил ее правоту. Я согласно наклонил голову, хотя и не испытывал никакого удовольствия, уличая загадочную отличницу во лжи.

— Да, по всей видимости. Сдается мне, сей аппарат далеко за рамками любительской радиосвязи. Госпожа Госпич не так проста, как кажется. Только, пожалуйста, не надо решать этот вопрос так же, как предыдущий! — торопливо дополнил я, заметив, как сдвинулись прямые брови горничной. — В конце концов, нам с вами и так есть о чем подумать. Как соучастникам… ну, наверное, все же дуэли. Я бы не стал называть это убийством, но вот как решат присяжные?

Слово "соучастник" заставило ее на секунду задуматься. Надеюсь, она догадалась, что я имел в виду. Увы, если и так, то валькирию не так-то легко было сбить с мысли. Она упрямо продолжила, в упор глядя на теперь уже откровенно трясущуюся от страха отличницу.

— Она все видела.

— И что вы предлагаете? Тоже убить ее? Выбросить вслед за убийцей? И чем же мы тогда лучше его?

Горничная промолчала, многозначительно постукивая ногтями по рукояти шпаги — слишком мрачно, на мой взгляд. Сглотнув, я продолжал:

— Как хотите, но в таком случае вам придется переступить и через меня. Понимаю, что против вас мне не выстоять — но какой в этом смысл? Сам я не собираюсь выдавать вас и распространяться об этой темной истории. Но вы ведь не думаете, что она так и останется тайной, даже если избавиться от свидетелей? Вы же сами сказали, что убийца действовал по приказу принца. Неужели он не захочет узнать, чем кончилось дело, и куда пропал его человек? А потом, конечно, поднимет тревогу, когда поймет, что тот исчез. И вот тут лишняя свидетельница, которая сможет в суде подтвердить, как все было, нам с вами как раз очень даже пригодится.

Судя по всему, моя горячая речь заставила ее задуматься. Переведя взгляд на съежившуюся отличницу, горничная отрезала:

— Не собираюсь ее убивать. Но нужно знать, чем она здесь занималась.

— Это справедливо, — согласился я, — Госпожа Госпич, не забывайте, что и вы в долгу. Мы с вами были бы уже мертвы, если бы не… э-э-э?..

Увы, я так и не узнал имя своей спасительницы, поскольку в этот самый миг палуба под ногами вдруг начала плавно, не неудержимо крениться влево, а динамик громкой общекорабельной связи, висевший над люком во внутренний коридор, вдруг щелкнул и загремел пронзительной трелью ревуна. Чей-то взволнованный голос прокричал:

— …Тревога! Экипаж, занять места по аварийному расписанию!.. Что?!..

Голос перекрыло оглушительное шипение и треск, затем что-то громыхнуло, донеслись неразборчивые крики и все внезапно оборвалось.

Остолбенев, я уставился на горничную, которая ответила мне таким же озадаченным взглядом. На то, чтобы задавать вопросы, времени уже не хватило, поскольку нарастающий крен заставил стопки окружающих нас ящиков угрожающе затрещать.

— Бежим, иначе завалит!..

Схватив за руку затравленно озирающуюся отличницу, я потащил ее к внутренней двери. Горничной не требовались советы — она стремительно бросилась по проходу, ловко балансируя на наклонившейся палубе. Мы выскочили вовремя — в грузовом трюме что-то с треском обрушилось. К счастью, почти сразу же крен начал выправляться, палуба покатилась в обратном направлении и через томительные десять секунд приняла нормальное положение. Я с облегчением выдохнул — ведь находиться в чреве левиафана, вдруг вздумавшего взбрыкнуть подобно резвому дельфину, было попросту страшно.