Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

Кисло усмехнувшись, я ответил:

— Я пришел один и ждал вас. С ней мы встретились случайно, когда при… то есть, двойник на меня напал. Кстати, а что же вы там, между ящиков, делали, госпожа… э-э-э?..

— Го´спич, — торопливо ответила отличница, нервно пощипывая кончик косы. — Я… я просто… увлекаюсь радиосвязью. Мне очень хотелось подтвердить одну гипотезу…

— Какую? — с интересом спросил я.

— Э-э-э… о возможности межконтинентальной метеорной связи. Понимаете, есть предположение, что радиоволны могут отражаться от следов сгорающих в атмосфере метеоров и распространяться на очень большие расстояния. Кроме того, теоретически, если подобрать правильный диапазон и модуляцию есть возможность получить аналогичный эффект при отражении от зон полярных сияний…

— Ого! Как интересно. Я и не слышал об этом. Получается, это еще эффективнее тропосферной связи?

Отличница вздрогнула и сбивчиво пробормотала:

— Тропосферной?.. Тропосферная связь, это немного другой принцип… это… это не доказано, конечно, поэтому я и хотела… хотела провести несколько сеансов на прием, и на передачу…

— А какие у вас радиоволны, короткие или средние? Передатчик довольно мощный, судя по виду. И где же антенна? Кстати, а почему вы тут прятались? Разве это нельзя было сделать официально?

Судя по бледности и выступившей на лбу испарине, отличница не ожидала таких вопросов. Подождите, но я не собирался ее пугать — наоборот, хотел немножко подбодрить, раз уж нашлась отчасти понятная мне техническая тема. Отчего она так явно впала в панику и дергает кончик косы, словно хочет оторвать? Поневоле создается впечатление, что госпоже Госпич действительно есть что скрывать.

— Я… я… боялась, что мне не разрешат… поэтому взяла передатчик потихоньку…

— Но как же вы его пронесли на борт дирижабля?

— В-в чемодане…

— И никто не удивился, что у вас перебор багажа? — я критически поднял бровь. — Припоминаю, что нам рекомендовали не злоупотреблять, и не брать слишком много чемоданов. Злые языки немало поехидствовали на эту тему, особенно когда выяснилось, что пембриджцам вовсе не обязательно следовать этому совету.

Находящаяся в полуобморочном состоянии госпожа Госпич сглотнула и едва слышно прошептала:

— Один… у меня был один… чемодан…

— Постойте, а куда же вы дели платья?

— Н-никуда…

Вот это номер. Нет, госпожа Госпич — кстати, славянская фамилия, не исключено, что наши предки когда-то вместе получали дворянство в Либерии — с самого начала показалась мне синим чулком, отличницей и зубрилой, но я не подозревал, что она по-настоящему помешанная. Вспоминая изрядный чемодан Алисы, который помогал нести, я невольно почувствовал восхищение. Выходит, она заявилась на борт с одной только сменой одежды — в студенческой форме, чтобы была на ней? Ведь и верно, все прочие девушки красуются вечерними туалетами на балу, а госпожа Госпич сидит в трюме. Вот это страсть к науке! Положительно — родственная душа. Я заговорил мягко, успокаивающим тоном:

— Что ж, не могу сказать, что вас не понимаю. Наука требует жертв. Позвольте предположить — соседка по каюте не поняла бы развернутую на прикроватном столике радиостанцию, да? Поэтому вы и решили устроиться здесь, в безлюдном трюме?

Мое участие, как ни странно, совсем не помогло. Девушка лишь еще дальше попятилась, изо всех сил вжавшись спиной в переборку. Взгляд ее стал совершенно затравленным.

— Д-да… я не хотела… мешать… Поэтому нашла уголок… чтобы никого не беспокоить… и старалась не выходить…

— Так вы что, все время тут сидите?! — поразился я, только теперь поняв, что означает это заострившееся лицо, темные круги под глазами и не отстиранное до конца кофейное пятно на юбке.

Отличница не успела ответить, поскольку в этот момент горничная, внимательно, но молча слушавшая наш разговор, решительным шагом направилась по проходу между стопками ящиков. Свернув в тот самый закуток, она опустилась на колено, внимательно разглядывая аппарат, о котором шла речь.

Госпожа Госпич, побледнев до синевы, неверным шагом двинулась за ней и остановилась за спиной, не решаясь — или не в силах — вымолвить ни слова. Она лишь робко протянула дрожащую руку, но бессильно уронила ее обратно.

Игнорируя ее, горничная наклонилась, изучая переднюю панель радиостанции, заполненную многочисленными шкалами. Глянув через ее плечо, я присвистнул. Горничная повернула голову и вопросительно посмотрела на меня.