Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

Принцесса смерила меня непонятным взглядом.

— Да. Вернемся к тому, о чем говорили на балконе. Вы упомянули дневник вашего деда, лейтенанта Гойко Немировича. Я правильно поняла, что он попал к вам вместе с медальоном? Вы говорили, что сумели прочитать первые страницы.

— Совсем немного, увы. Очень хотелось знать, что тогда произошло, но времени было маловато. Кроме того, это оказалось вовсе не так просто — дедушка явно старался писать убористо, что в сочетании с его почерком способно затмить любую криптографию.

— С какого же момента идет хроника событий?

— С начала путешествия… которое потом справедливо называли "Походом слез". Но то, что вас интересует, упомянуто лишь мельком.

— Вот как? — холодно усмехнулась принцесса. — Что же, по вашему мнению, меня может интересовать?

— Уверен, не ошибусь, предположив — то же самое, что и при прошлом разговоре. Взаимоотношения наших предков.

По губам ее высочества скользнула странная, горькая гримаса. Не понял. Что бы это могло означать?

— Дедушка Гойко начал с момента, когда по тревоге поднял своих егерей и примчался в ангар на базе Ванденберг — только тогда он понял, что командиром разведывательного отряда оказался принц Максимилиан. Они виделись всего несколько дней назад в гостях у Виолетты Спенсер и расстались, не слишком довольные друг другом. Точнее, принц ушел, а лейтенант остался…

…Ветер стремительно гнал низкие рваные тучи, и пятна света от мощных прожекторов тревожно метались по ним, скрещиваясь и проваливаясь в широкие разрывы. Луны не было и человеческому глазу с трудом удалось бы различить края облаков, если бы этой ночью подсветка с земли не могла поспорить с чудесами, творившимися на октябрьском небосводе.

Призрачное зарево, совершенно затмившее звезды, переливалось за облаками, подсвечивая их фосфоресцирующими зеленовато-гнилушечными оттенками, заставляя устремленные вверх испуганные лица выглядеть лицами мертвецов. Трепещущие занавесы северного сияния, никогда не виданные на этой широте, беззвучно извивались, и в них чувствовался какой-то странный, гипнотический ритм. Громадные сигарообразные тела трех крейсерских дирижаблей класса "Инвинсибл", пришвартованных к причальным мачтам, слегка подрагивали на ветру.

Заунывный вой сирен, расположенных по периметру летного поля, заставлял пальцы на ногах напряженно поджиматься, а невидимую шерсть на спине вставать дыбом.

— Господин капитан, лейтенант Немирович прибыл для погрузки — доложился я.

— А, егеря, — фуражка командира дирижабля, стоящего у ведущего в гондолу трапа, блеснула тусклым золотом. — Сколько у вас людей?

— Двадцать штыков, господин капитан. С собой два боекомплекта и бивачное снаряжение…

— Хорошо, грузитесь. Потом доложите… а, майор Тюдор-Второй, вон он там, с другими офицерами. Быстрее, старт через пятнадцать минут!

Придерживая тесак, я побежал навстречу торопливо шагающим высоким фигурам. Двое авиаторов в кожаных шлемах с шелковыми шарфами, армейский капитан-артиллерист, офицер с черными петлицами химика и военврач. Впереди — высокий и стройный майор в полевой форме, что-то торопливо листающий в раскрытом планшете. Я мгновенно узнал его, но мой голос не дрогнул, пока я бросал руку к козырьку:

— Господин майор, лейтенант Немирович в ваше распоряжение прибыл.

Принц Максимилиан захлопнул планшет и смерил меня взглядом, в котором отчетливо читалась неприязнь. Нахмурившись, он процедил:

— Хотя мне лишь сейчас довелось узнать о ваших успехах на последних учениях, я не был удивлен. Да, я имею в виду дерзкий рейд вашей разведывательно-диверсионной группы и захват штаба синей стороны. Судя по всему, внезапные нападения и захваты — ваш врожденный талант.

— Это так, господин майор. Должен ли я понимать, что это намек на мои отношения с Виолеттой Спенсер, которые вас не устраивают? Вы хотите обвинить меня в нечестности?

Он опустил глаза и тяжело вздохнул. Помолчал. Потом все же проговорил:

— Нет, лейтенант. Я знаю, что она выбрала вас. И мои чувства здесь не имеют значения. Прошу простить, что дал волю неприязни. Мне не следовало смешивать личные и служебные дела.

— Такое нечасто услышишь от принца, — понизив голос, заметил я. — Но… благодарю вас, ваше высочество.

Максимилиан лишь устало махнул рукой:

— Теперь это все не имеет значения. Продолжайте погрузку, лейтенант Немирович, времени осталось мало…

— Макс! — донесся зычный оклик. В люке возникла еще одна внушительная фигура. Широкие плечи, на которых в отблесках прожекторных лучей вспыхивали аксельбанты мундира гвардейского Его Величества Виндзорского полка, были сгорблены, словно под невидимой тяжестью. Все присутствующие вытянулись и бросили ладони к козырькам фуражек.