Александр Паваль - Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман

Итак, мы сформировали звено, и я, не дожидаясь, пока весь этот муравейник полезет в вагоны, схватил чемоданы и призвал моих попутчиков поскорее занять свободные места. Эта идея возникла не на пустом месте. Селиться по одному на свободных полках в разных купе значило обречь начало путешествия на полный провал. Ходить друг к другу в гости, пить в одиночку, общаться с малознакомыми людьми – что может быть хуже?

Бодрой рысью я помчался к хвосту состава. Пробежка с чемоданами по перрону заставила мою кровь изрядно поциркулировать по озябшим сосудам. Насморк начал сдаваться. Сырой осенний кислород наполнял мою грудь, пробираясь по капиллярам в артерии. Адреналин закипал, придавая решимости. Ворвавшись, как московский носильщик, в одиннадцатый вагон, я занял два купе и отбивался от посягательств иногруппных элементов до подхода основных частей. Девушкам досталось крайнее купе. Мы же с Главным заняли соседнее, впустив к себе какого-то лысого мужика и растерянную женщину неопределенного возраста.

Да… Я, конечно, забыл сказать, что вторым мужчиной в нашей компании оказался Главный. Мой новый знакомый, как выяснилось впоследствии, оказался отличным семьянином, кандидатом в члены КПСС, отцом двоих детей. И вообще, он умел пить различные виноводочные изделия в любых количествах.

Едва мы разместились, как оказалось, что у всех с собой имеется. Я отправился добывать стаканы, где поругался с проводницей, которая никак не могла понять: зачем человеку стакан, если он не пьет чай? Эта милая, если не сказать меньшего, женщина берегла казенный инвентарь, как солдат последние патроны. Стаканы же выдавала с такой неохотой, словно граненки были подарены ей на свадьбу безвременно отошедшим в мир иной супругом. Я давно заметил, что проводников всегда раздражают пассажиры. Эти существа постоянно чего-то хотят: чаю, сахару, чистое сухое белье, культурного обращения и открытой двери во второй туалет. Аналогично обстоят дела с продавцами гастрономов, участковыми врачами и официантами. Вот, если бы никто не ездил поездами, не покупал колбасу, не болел неизвестно чем и не склочничал в ресторане из-за каких-то пятидесяти рублей обсчета, то тогда можно было спокойно работать и получать заслуженную зарплату. А так, ходят тут всякие! Стакан им дай! С собой иметь надо! Ну и что, что не разобьете! А мыть после вас кто будет? Ну и что, что после водки следов не остается! Напьетесь – весь туалет загадите! Там кто мыть будет? В соседний вагон ходить будете? Знаю я вас, как же!

В конце концов, после длительного и упорного наступления, мне перепало три граненных сосуда, чем я и порадовал своих попутчиков. Женская половина умело хлопотала над закуской. Мы же с Главным чинно откупоривали бутылки и снимали пробу с двух коньяков из союзных республик.

Стол ломился. Если бы к нам в купе случайно забрел какой-нибудь Робинзон, он бы захлебнулся слюной. На тарелках лежали деликатесы краснодарских ОРСов и мясокомбината, кондитерских цехов и рыбных магазинов. Лучшие сорта коньяка и водки довершали картину пиршества. Через полчаса от сырокопченой колбасы мне стало плохо, бастурма застревала в горле, коньяк я закусывал только черной икрой, а шоколад побросал в стакан с шампанским «Брют» и наблюдал, как он периодически всплывает на поверхность и вновь утопает в пузырящемся напитке.

Для некоторых момент начала путешествия имеет особое значение. Впечатляет, восторгает и прочее. Во многих книгах можно прочесть: «…и вот, наконец, поезд тронулся, и чувство свободы…», или «…раздался долгожданный гудок, вагон чуть-чуть дернуло, и я ощутил радость от того…».

Ничего подобного у меня и моих попутчиков не наблюдалось. Все смазалось. И момент отправления, момент эмоционального и духовного подъема запомнился тостом: «За то, что поехали!». Когда же через двадцать минут поезд притормозил на разъезде «Лорис», то выпили «за то, что остановились». И так без конца. Бутылки пустели. Появлялись новые. Колбасы нарезались. Консервы открывались. Вечеринка была в самом разгаре. Когда я стал обнимать Таню, то понял – мне хватит. Как раз включили свет, и я решил поблевать. Однако это оказалось не так просто. Проклятый вагон кидало на рельсах, словно пьяного быка в коровнике. В коридоре не наблюдалось ни души. Все заперлись в своих купе. Кто спал, кто читал, кто перекидывался в картишки с соседями.

Я подышал свежим воздухом в тамбуре. Полегчало… Смеркалось… Может даже и стемнело. Но сквозь запотевшие окна трудно было определить.