Александр Паваль - Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман

Выспрашивая у местного населения ориентиры, наша шестерка добралась до ресторана «Ленинград». Это заведение мне сразу понравилось, особенно тем, что располагалось в полуподвале. Андеграунд всегда привлекал меня. В памяти всплывали подземелья Риги: с каменными под старину стенами, интимным освещением и национальной кухней. Услужливые официанты и предупредительные администраторы. Мягкие кресла и белоснежные скатерти. Предвкушая нечто подобное, я предложил, не мешкая, спуститься по ступенькам и заказать.

Однако в этом заведении еще блюли давние аристократические традиции, согласно которым женщины впускались только в юбках и платьях. В штанах – безнравственно. Это вам не Америка, где все можно! Это – Киев!

Вот оно хваленое равноправие полов! Мужчинам в ресторан заходить в джинсах можно, а девчатам – администрацией отказано. Можно подумать, что появление хорошенькой девочки в джинсах вызовет у посетителей преждевременную эрекцию или обильное выпадение волос. Получается, что танцевать в прозрачных трусах перед жующей публикой – это прилично. А сидеть в джинсах за столиком – предел вульгарности. Интересно, если бы к ним на огонек заглянул натуральный шотландец в юбке, впустили или послали подальше… за штанами?

Я долго уверял престарелого стража, что джинсы у наших девочек ни какой-то там брянской фабрики чулочно-носочных изделий, а самые что ни на есть фирменные и никакого морального ущерба заведению не нанесут, а даже наоборот! Но швейцар оказался дядей несговорчивым, и пришлось пуститься на поиски другого кабака. Блуждая в темноте по закоулкам столицы Украины наша компания, вконец истощенная и обессиленная, наткнулась на ресторан с многообещающим названием «Интурист». В данное заведение нас пропустили молча, видимо, считая, что интуристы имеют право входить в джинсах, кимоно, набедренных повязках и прочих национальных одеждах.

Сам ресторан представлял собой слегка оштукатуренный сарай с двумя столбами посереди зала. Народу в нём было – ровно два грузина, которые, как только мы вошли, перестали жевать и уставились на Импозантную. Обшарпанные стулья, серый от времени и грязи паркет, скатерти, которые меняли только тогда, когда заканчивались половые тряпки – всё говорило о том, что интуристам приходится здесь не сладко. В такой кабак нас пустили бы и в трусах, лишь бы деньги платили.

Я заказал котлету по-киевски. Во-первых: к своему стыду никогда не пробовал это блюдо. А во-вторых, как здорово звучит: был в Киеве, ходил в ресторан «Интурист» и ел котлету по-киевски! Не где-нибудь в Полтаве или Херсоне, а в Киеве! Котлета мне понравилась. Одно вызывало недоумение: зачем в такое прекрасное блюдо засунули куриную кость?

Сидели долго и упорно. До одиннадцати ночи. Поезд отправлялся в час по Москве. Выпили ещё водочки. Грузины попытались пригласить Импозантную поплясать, но она гордо отказалась. Её заменила Кэт, которая лихо оттанцевала лезгинку под взгляды ухмыляющихся подруг и двух престарелых официанток.

Наконец мы выползли из ресторана и под мелодичный звон стеклотары, раздававшийся из наших сумок, двинулись к метро. Все так устали, что, добравшись до поезда, завалились спать и пришли в себя только где-то после обеда.

Ближе к вечеру меня с Главным разбудил Алёша, руководитель группы. Он был бодр, свеж и требовал, чтобы наш дуэт разучил песню о болгарских партизанах. Мы заявили, что пока не выпьем, ничего учить, не намерены. Наш босс обиделся и отправился к девочкам. Через десять минут из соседнего купе начали доноситься жалобные, охрипшие голоса, наводившие на мысли об издевательствах. Пока девчата пытались осилить бравую песню, мы с Серёгой попили пивка и почувствовали себя гораздо приличнее. Я предложил освободить слабую половину из плена. У Главного имелась славная немецкая кепочка. Заботливая жена предусмотрительно положила её в чемодан, дабы любимый супруг не отморозил уши в суровой Болгарии. Я натянул головной убор на глаза, опустил «уши». В правую руку взял за горлышко бутылку водки. Главный рванул дверь соседнего купе, и мы влетели туда с криком: «Ахтунг, партизанен! Сдавайся!»

Девки завизжали, то ли от испуга, то ли от удовольствия. Алёша застыл с открытым ртом. Видимо, вспомнил свою партизанскую молодость. В нашем купе что-то тяжело упало и заматерилось. Из-за моей спины высунул довольное лицо Серёга:

– Ну, что? Выпьем по нашему, по-партизански?