Макс Коэн - Однажды в Брюгге. Правдивая история вампиров

Ламия, притаившаяся за дверью, удивленно подняла брови: так вон оно что! Значит, Степан свободен (это хорошо), но притащил с собой отпрысков (это плохо). Кстати, чего они там не знают? Неужели…

– Ладно, – сказал Асанбосам после недолгих раздумий. – Попробуем справиться. Пускай держатся поближе к Сандеру, это безопасно. К тому же, они с твоей дочкой тезки.

– С сыном.

На этом их конспиративную беседу прервали.

– Кажется, я слышу биение свежей крови?

Обернувшись ко входу, Степан и Асанбосам застали триумфальное появление Карло Козлака. Тот стоял, грациозно облокотившись на дверной косяк, и черт знает как долго их уже слушал. Выглядел он по обыкновению ярко. Узкие до визга розовые брюки плотно облегали его тощие ноги, а в петлице синего пиджака торчала веточка сирени (даже представить сложно, где он нашел ее в сентябре!). Образ завершали пестрый шейный платок и замшевые сиреневые ботинки.

При виде хорвата Степан на секунду сморщился, но тут же раскрыл объятия.

– Карло!

Виляя туго обтянутым задом, Карло подплыл сначала к Степану, потом к Асанбосому и троекратно облобызал воздух рядом с их щеками.

– Я не понял, – без обиняков сказал он, когда с приветствиями было покончено. – Почему твой сын Шура – тезка Сандера и чего не знают твои дети, а? Готов внимать!

С этими словами он уселся на разноцветный круглый диванчик, замечательно гармонировавший с его розовыми штанами, и скрутил ноги косичкой.

Степан и Асанбосам переглянулись.

– Видишь ли, Карло, – кашлянув, сказал русский, – у нас имя «Александр» можно уменьшить до «Саша», потом преобразовать до «Сашура», а после – сократить до «Шура»…

Карло присвистнул.

– Ничего себе! И все-то у вас, у русских, через жопу!

– Кто бы говорил! – огрызнулся Степан.

– Джентльмены! – прогремел Асанбосам.

– Где? – тут же поинтересовался язвительный Карло. – Джентльмены не скрывают от других джентльменов жизненно важную информацию – это как-то не по-джентльменски! Так что ты забыл сказать своим детям, Степан? Неужели то, что я думаю?

Рюрикович печально свесил вихрастую голову, и глаза Карло расширились от удивления.

– Нет!

– Я скажу им! – пообещал Степан.

– Не может быть! – продолжал голосить Карло.

– А можно потише? – взмолился несчастный русский. – Ох, да войдите же в мое положение! Ну куда мне было их девать?! От вас же ничего особенного не требуется! Просто всего денек ведите себя… по-человечески.

– Это как? – заинтересовался Карло. – Не показывать зубы, не пить кровь, не спать в гробах? А когда же веселиться? – он повернулся к Асанбосаму. – Ох, да я просто поверить не могу, что этот идиот до сих пор не признался собственным детям, что он – вампир!

– А ты бы своим признался?! – злобно зашипел Степан. – Ах, прости, тебя ведь эта проблема не касается! Но что мне делать, если они не верят в вампиров?!

– Что?! – в один голос вскричали Асанбосам и Карло.

– Как это не верят?! – подала голос и Ламия, тем самым обнаруживая свое существование.

– Во что мы не верим? – раздался из коридора юный девичий голос.

В маленький холл, украшенный золотыми бюстами и картинами в резных рамах, вышли два совершенно одинаковых подростка – тощих, румяных, светловолосых и курносых. Они были до того похожи на Степана, что и правда казались его родными детьми – если, конечно, на секунду забыть о том, что вампиры технически мертвы, а значит, неспособны размножаться.

– Друзья, – тоном гордого отца сказал Степан. – Позвольте представить вам моих детей – Александра и Василису.

На этом остальные моментально захлопнули рты, скрывая вылезшие клыки, и приветственно замахали руками.

Софии Шварцтейн никогда не везло в личной жизни. Несмотря на то, что их с Сандером отец был весьма состоятельным еврейским предпринимателем, выдать дочь замуж ему так и не удалось. Ее первый жених упал с лошади прямо у нее на глазах. Второй оступился на крутой винтовой лестнице в доме Шварцтейнов и пересчитал ребрами все сорок две ступеньки, прежде чем застыть у подножия судорожно сжимавшей букет невесты мертвой грудой. Третий жених, европейский купец по имени Арнольд, наслушавшись историй о черной вдове, как уже успели окрестить несчастную Софию добрые соседи, как-то незаметно растворился сам собой – просто исчез в неизвестном направлении. София погрустила пару дней (все-таки этот третий жених был весьма видным парнем, а потом с утра пораньше пошла сообщить дорогому отцу свою новою волю насчет того, что желает отказаться от тягот мирской жизни и уйти в монастырь. Трудно сказать, как бы он отреагировал на подобное известие – до этого печального дня мистер Шварцтейн просто не дожил. В то утро, когда после полной каких-то странных кошмаров ночи София обнаружила отца лежащим на полу своего роскошного кабинета с острым деревянным колом в сердце. Дорогой папа был безнадежно, абсолютно мертв.