Василий Лягоскин - Ох, уж эти женщины! Пять попыток познать женщину изнутри

– Ага, – проворчал немного растерявшийся историк, – сейчас ты потребуешь, чтобы я о современной моде рассказал, о том, какие шмотки носят в столице?

– Шмотки! – это слово прозвучало внутри женского тела так восторженно и мечтательно, что Николаич вдруг почувствовал, как стало тепло и влажно там, где никогда не было, и не могло быть простатита, – про шмотки в первую очередь!

Увы, тут ее ждал капитальный облом; Виктор Николаевич поспешно загнал в свою половину души, в самый тайный ее уголок, видение громадных клипс и бус Валентины Степановны, изготовленных китайскими умельцами из пластмассового янтаря. Единственно, чем мог порадовать учитель истории средней школы Геленджика, так это картинками с рекламой эксклюзивных моделей одежды и обуви, которые очень часто мелькали на экране компьютера, мешая процессу погружения в историю. Слишком часто, по мнению самого Кошкина, и очень редко – по словам Кассандры, которая с каждым шагом убеждалась в том, что в ее тело проник отнюдь не мужчина женской мечты.

– Это ты еще с моей Валентиной не познакомилась, – мрачно подумал Кошкин.

Он тут же воспрянул духом, даже засмеялся – вспомнил слова супруги о том, что она готова терпеть скорее его знакомства с девицами, чем надоевшие исторические изыскания мужа. Вспомнил и про прическу, за которую она обещала оттаскать гипотетическую соперницу. Рука, повинуясь его неосознанной мысли, поправила роскошные локоны Кассандры; так же невольно он изобразил на губах улыбку, вызвав восторженный стон у мужика в тоге, которого не успели оттеснить в сторону стражники.

Да, прогулка тет-а-тет с блистательной пророчицей не получилась; тело, вмещавшее сейчас сразу две личности, стража окружила еще до того, как Кассандра вышла из собственного дворца. Но даже так Кошкину было безумно интересно – потрогать собственными руками кусочек истории; найти в ней подтверждение известным фактам…

– А лучше – опровержение, – помечтал он, – чтобы я смог сделать свое открытие, когда вернусь домой.

Между тем, возвращаться пока было не с чем – не с перечислением же архитектурных памятников и жилищ древней Трои; не со списком греческих кораблей, которые Кошкин увидел, остановившись во главе десятка охранников на крепостной стене. Стан древнегреческого войска; точнее станы – их было много, и они не образовывали сплошного кольца осады – тоже не вызвали у историка ничего, кроме легкого всплеска заинтересованности. Увы, с высокой крепостной стены он не мог распознать никого из известных исторических личностей – ни Агамемнона, ни Одиссея, ни…

– Да если б и узнал, что бы я сейчас сделал? Голую задницу показал? Так они только рады были бы, – он огладил нежные ягодицы сразу двумя руками, вызвав нестройное шевеление в рядах стражников, и круто повернулся.

– Все, – заявил он устами царевны, – насмотрелся. Веди меня в какое-нибудь присутственное место.

Эти слова предназначались для Кассандры, но принял их на собственный счет начальник охраны, который – как уже знал Кошкин – успел побывать в постели царевны, и не один раз.

– Слушаю, моя богиня, – гаркнул он, хлопнул ладонью по щиту, – а в какое? В то самое?

Трилиний – так звали командира – помедлил, а потом все-таки позволил себе подмигнуть; так, чтобы не видели стражники, замершие столбами за его стеной. Кассандра жарко зашептала: «Соглашайся, не пожалеешь!».

И Виктор Николаевич не устоял – в чужом теле он был готов на любые безумства. Ну, почти на любые. Процессию теперь возглавлял Трилиний. Кошкин, еще недавно предполагавший, что не сможет оторвать глаз от живой истории, которая вполне буднично проистекала вокруг, с изумлением понял, что ему совсем неинтересны проблемы медленно бредущего по улице босяка, и женщины, которая тащила огромный узел за плечами, и воинов, то и дело замирающих при виде кортежа царевны… Теперь его тоже чуть трясло от возбуждения, от предчувствия чего-то такого, что умело скрывала Кассандра.

Последнему обстоятельству Николаич был только рад – значит, и ему удалось скрыть некоторые мысли.

– В первую очередь не те, про Илиаду, – торопливо думал он, опять закрывшись в мыслях какой-то непроницаемой перегородкой, – в конце концов, Кассандра должна пережить гибель Трои. Ну, подумаешь – попользуется твоим… нашим общим телом один из Аяксов в храме Афины. Расслабишься, да еще и наслаждение получишь. А вот о том, кем, а точнее, каким я был в своем мире, какое место в нем занимал… Об этом я не расскажу никому – иначе сюда меня больше ни за что не пустят…