Alex Linkevich - Источнику стало известно. Без грифа секретности

Отсидев и отстояв всё, что только можно отстоять и отсидеть за трое суток, Андрей переходил от одной группы к другой, раздумывая – к кому бы прибиться, пристроиться к поедающему время разговору. Северные люди чужих в свой меховой круг просто так не принимали. Они замолкали, смотрели на подошедшего мужчину с явной готовностью помочь советом, но, не дождавшись от него вопроса, отворачивались.

Андрей не обижался, отходил, высматривал в зале таких же, как он одиночек. Журналист не может жить без общения, и он остановился, в конце концов, перед черноголовым мужичком, сидевшим особняком, на сильно вылинявшей шкуре оленя.

Тот держал в руках открытую бутылку с зеленовато-жёлтой жидкостью, время от времени делая маленькие глотки. Ставил бутылку на бетонный пол зала ожидания, брал с расстеленной газетки толстый кусок янтарного балыка, обсасывал и откусывал тремя оставшимися во рту зубами очередную порцию истекающей жиром рыбки.

Остатки закуски, на кожуре, в солдатский ремень толщиной, откладывал не торопясь, с достоинством, блаженно щурясь, оглядывался по сторонам и вновь тянулся рукой, с пальцев которой капал янтарный жирок, к заветной бутылке.

Андрей, приметив в смуглых руках аборигена кусок благородной рыбы, вдруг вспомнил свой последний вечер там, на Большой Земле, свою подругу – балерину с золотистой кожей длинных ног, свой хрустальный бокал, в котором так часто пенился хмельной напиток, свой диван, на котором они предавались радостям жизни. Все вместе, втроём. Он, Катька и пиво с рыбкой (считались за одного участника).

Боль и обида жестоко схватили его за горло, замерло дыханье, закипела в углу прищуренного глаза слеза. Почему, но почему всё так? И, собственно, за что? За то, что даже не рассказал, а попытался рассказать людям о деяниях, с позволения сказать высокого полицейского начальника.

И эта попытка едва не стоила ему жизни, хорошо, друг известил о готовящейся провокации, сулящей от десяти до пятнадцати и успел Андрей «эвакуироваться» чёрт его знает, в какую глушь, он ещё не разобрал, что к чему в этой исторической сибирской глубинке.

Застучали злые молоточки в висках, закипела кровь, сдобренная адреналином, зрение начало туманиться и руки сжались в крепкие кулаки. Неизвестно, в какую криминальную форму могла выплеснуться ярость, внезапно обуявшая Андрея, но к жизни его вернул мягкий говор сидящего на шкуре пьяненького мужичка.

А тот, наслаждаясь легкими житейскими радостями, вдруг увидел стоящего перед собой мужчину со сжатыми кулаками и яростным взором, будто обращенным в Смерть. Тёткой с сельхозинвентарём мужичка не напугаешь, но не в традициях истинных северян оставлять человека в беде. Тут уж не нужны даже курсы доктора Литвака, ну, для того, чтобы понять состояние человека.

– Эй, дядя, будешь? – спросил улыбчивый мужичок Андрея и протянул ему бутылку.

Андрей вздрогнул, вернулся в настоящее, увидел перед собой бутылку. С удивлением прочитал чёрные буквы на зелёной этикетке: «Керосин осветительный», и, естественно, не мог удержаться от вопроса:

– Самогон? – он даже наклонился к мужичку.

– Что? – в свою очередь, мужичок, не понял вопроса.

– Самогон, говорю? Сам гнал? Зелёный почему, травку добавлял? – вопросы человека, только что вернувшегося к жизни, звучали резко в этой, почти домашней атмосфере зала ожидания.

– Ты чего, паря? – на лице мужичка загуляла пьяная улыбка. – Керосин. Просто керосин.

– Брось! На керогаз ты, вроде, не похож? Так что это? – спросил Андрей.

– Говорю – керосин! – мужичок был удивлён непониманием Андрея.

Андрей даже растерялся немного от такого душевного отношения к забытому в городах горючему. Он вдруг поверил мужичку и, не зная ещё особенностей местной торговли, спросил, сморозив явную для того глупость:

– Слушай, а водку… обычную, не безопасней пить? Или вино, например?

– Тык, паря, хорошее вино, белое, нам не продают, – мужичок хохотнул, показывая трезубец коричневых зубов. – Сухой закон, говорят.

– Господи, в двадцать первом веке! Сухой закон в России! Я – торчу! – Андрей и действительно «приторчал» от услышанного. – Слушай, но керосин… потом, можно же обойти любой наш закон, как-то. Да попросить тех же лётчиков!

– Парнишка, бортмеханик, ну, который помогает с вином, – тяжело вздохнул мужичок. – Сегодня, как раз и отдыхает. И тепло сегодня, не получится вино!

– Ты… – Андрей даже не нашёл сразу подходящие слова. – Погода еще здесь причём?