Alex Linkevich - Источнику стало известно. Без грифа секретности

А был ли настоящий стол? Стол, конечно, был, позолоченный стол времен Луи XIV. Он отражался в изысканном зеркале, которое занимало почти всю противоположенную стену. В нём же, отражаясь, величественно сияла хрустальная пирамида люстры, изготовленной на заказ русским мастерами из Гусь-Хрустального.

Жилище, если судить по вышеописанным предметам декора и интерьера, могло показаться прибежищем свергнутого с престола монарха, который успел захватить в изгнание некоторые вещицы обстановки своего дворца. Почему могло показаться, если он и было таковым? Вот почему.

Встречаются люди, которые переступают через законы, а встречаются и такие, что вытирают об них ноги. Власть этих людей незрима, совершенно не терпит огласки и не любит публичности. Осуществляется она негласно и неумолимо. Все решения таких людей претворяются в жизнь, или в смерть, немедленно и неотвратимо.

Собравшиеся на сегодняшнюю встречу в Альпийском шале, имели неограниченную власть, каждый – по своему виду и направлению деятельности в Великой Криминальной Империи.

Да, одно совершенно необходимое уточнение. Законы, о которые вытирали ноги эти люди – это законы их родной страны, лежащей от Альпийских красот далеко на Востоке. Законы Швейцарии, приютившей их, соблюдались тщательно и, даже щепетильно до тех пор, пока не затрагивались интересы Империи и носы разных любопытных Буратин, всяких там журналистов – папарацци, отсекались решительно и насовсем.

Зная об этом, Автор не только не решился бы заглянуть в эту уютную гостиную, но и не приближался бы к самому Гштааду километров на пять-восемь.

Однако, не заглянув сейчас в гостиную и не послушав, о чём говорят собравшиеся, мы многого не поймём из того, что ждёт наших героев.

Заглянем и послушаем.

Спиной к столику, опираясь на него локтями, вытянув ноги далеко вперёд, сидел БАНКИР. Из примет – тёмные очки, в углу рта постоянно тлеющая сигара.

Вокруг стола расположились на резных стульях: МОНГОЛ – смуглый человек с бритым черепом, каменными руками и железными нервами;

ЛЁХА – молчаливый здоровяк со стеклянными глазами, под дорогим пиджаком синяя футболка с вывязаными морскими узлами;

ПЕЛИКАН – сутулый, крайне худой, на голове седой ёжик, во главе стола, напротив входной двери.

На мягкой софе устроились любители уюта:

АНТИКВАР – большой, грузный человек с постоянно улыбающимся лицом;

МАХНО – сухой, чернокудрый, круглые очки и цветной шёлковый платок на шее делали его похожим на художника;

ИВАНЫЧ – далеко в возрасте, но в движениях быстр, щёки были прорублены морщинами, породистый нос, свитер, брюки и туфли – белые.

Пеликан опирался руками в край стола, разгружая и поддерживая, таким образом, поломанную сутулую спину. Засипел сердито:

– Берлога у тебя, Иваныч, как изба старовера.

– Почему это? Деревяшки што-ли эти… – Иваныч обвёл взглядом интерьер своего шале.

– Ты, Пеликан, не в Туруханске, в Альпах сейчас! – это Антиквар подал голос со своего места.

– Понятно, что заграница, – вновь засипел Пеликан. – А, вот, брёвнышки то наши, русские!

Пеликан залаял сухим кашлем, вытер слёзы. Присутствующие почтительно ждали. А он продолжал гнуть свою патриотическую линию:

– Листвянка, она ведь только в России произрастает!

Махно давно знал этого «патриота» и начал уже опасаться, что важный разговор может перейти в коллективное исполнение народных песен.

– Господа, господа, время… Ну, давайте уж ближе к делу! – поторопил он собравшихся.

– И то! – согласился с ним Иваныч. – Руслана ждать не будем?

Он посмотрел через стол на Монгола, изобразив бровями вопрос.

– Звонил, – Монгол ответил быстро и объяснил доходчиво. – Он ещё в Базеле. Херова лавина на дорогу сошла!

– Ладно, – решил Иваныч. – Как говориться – семеро одного не ждут!

Он повернулся в сторону столика с бронзовой красавицей, разлёгшейся на его поверхности, посмотрел через него в угол, где дымилась сигара, и где поблескивали в конусе света носки лакированных туфель.

– Давай, Банкир, твой выход! – пригласил он сидящего в углу.

– Да я отсюда, Иваныч, пару слов… – куда, действительно, Банкиру торопиться? Он повернулся к столику, придумывая, как бы пристроить сигару, и пристроил её на край стола.

– Значит так, братва, молодые наши таланты, смена, так сказать, доломала шифр моего дедушки. Прочитали-таки, его записки!

– Во! – заколыхался на мягкой софе Антиквар, его улыбка распахнулась до ушей. – Я же говорил – не зря ребятишек в Англии учим!