Alex Linkevich - Источнику стало известно. Без грифа секретности

Глубокая ночь. Чёрная дорога блестела первым ледком. Редкие машины слепили встречных собратьев нестерпимым светом «ксенона». Скрашивало дорогу мурлыканье популярного певца, или певицы – не разберешь, чьим сейчас голосом поют автомагнитолы.

Слева, по ходу движения машины, появились в высоте подсвеченные прожекторами буквы – ГИБДД. Под ними примостилась двухэтажная башня самого поста. Окна первого этажа светились дежурным, синим светом. Поперек дороги дружелюбно помигивал красными огнями опущенный на ночь шлагбаум.

Остановились, соблюдая ПБДД.

Ждали.

Дождались.

От здания поста к машине шёл, не торопясь, человек в форме, похож был на сержанта. То есть, на нём была форма сержанта полиции, но сам он, своими формами больше был похож на бегемота среднего размера. Хотя всё необходимые для выполнения служебного долга атрибуты были при нем – и палка полосатая и одышка шумная.

Андрей процедил сквозь зубы:

– А вон и они… Конечно, где капуста – там и козлы!

– Да уж, – водитель был вполне согласен с клиентом. – Вроде всё в порядке, а неуютно. Как говорится – плох тот мент, который до столба не докопается!

Сержант, наконец, дошёл до машины, но смотрел не на неё, а в сторону города, процедил слова лениво:

– Проверка документов… и багажника, открывайте.

Сержант уже взял протянутые ему документы, но заметил приближающийся яркий свет модных дорогих фар, быстро сунул, почти бросил кожаную книжечку с правами, попав точно в руки водителя и поспешил, радостно блестя глазами, навстречу уже хорошо видимому джипу.

Всё, что могло, вокруг длинного, приземистого, ярко освещённого изнутри здания городского Аэровокзала шумело, шуршало, свистело и поскрипывало множеством разных технологических звуков и шумов, связанных с гражданской авиацией. Как непосредственно к ней, гражданской авиации, относившихся – высокий свист самолётных турбин и ласкающий слух рёв турбовинтовых моторов, так и имевших самое косвенное отношение к серьёзному делу воздушных перевозок различных механизмов – снегоочистителей, топливозаправщиков, и десятков других машин аэродромной службы.

Весьма сложное механическое и логистическое хозяйство аэропорта ежесуточно потребляло сотни тонн авиационного керосина (точнее – продукта 51), бензина и дизельного топлива. Мощные двигатели тягачей, автозаправщиков, целого косяка специальных машин, обеспечивающих чистоту и требуемую «сухость» ВПП, переваривали это топливо в горячих цилиндрах и выбрасывали его остатки сизым, синим, чёрным выхлопом в окружающую аэропорт атмосферу (так и хочется написать атмосфера через «э» – атмосфэра!).

При этом вся механическая братия, пыхтела, стрекотала и сигналила. Каждый механизм по-своему, и всяк – на свой лад.

А, ещё хрипели и переругивались между собой громкоговорители, принадлежащие различным аэродромным службам. Может, и не переругивались, просто так они общались друг с другом, как цыгане в большом городе, которых каким-то ветром перенесло из необозримого свободного пространства ковыльных степей в каменно-бетонные джунгли. Все блага «цивилизации» – для них. Водопровод, душ и теплый туалет! Лифт! Телефон!

Живи и радуйся? Нет, выходили эти славные люди из удобных квартир на городские улицы, собирались у своих подъездов теплыми летними вечерами. Грустили и веселились. Изредка – пели.

Общались. Шумно. И, шумным своим общением пытались подавить, или заглушить неистребимую тягу к простору, к Свободе, в конце концов! Проходя мимо этих замечательных людей, иной раз подумаешь всё – наступает последняя секунда перед кровавым побоищем. Нет, граждане, это обсуждали и устанавливали черноголовые красавцы и красавицы завтрашние цены на тапочки домашнего пошива, которые повсеместно продавали старушки, нанятые из толерантного местного населения. Что может быть проще и понятнее?

И светового оформления хватало в аэропорту, с избытком. Везде горели оранжевые и, почему-то называемые «дневного света», лампы прожекторов, фонарей, и светильников, сигнальных столбиков на автостоянке и красные фонари на концах шлагбаумов.

Среди этого бесплатного цвето-шумового бытия, наш герой – Андрей, подняв воротник канадского пуховика, топтался, как конь, недалеко от решётчатой калитки под табличкой «Служебный вход». Коричневый портфель хозяина в ожидании лучшей доли прислонился к холодному металлу. Ожидание затягивалось и замерзающий портфель, поскрипывая, начал слегка заваливаться на правый бок. Его хозяин завернул холодным пальцем рукав куртки и посмотрел на часы.