Татьяна Стекольникова - Перезагрузка

Записав номер сотового Ольги и адрес, я попрощалась и направилась к выходу. Мне никто не ответил – один из мужиков демонстрировал свое умение принять стопарь водки без помощи рук, и остальные с интересом ждали, получится или нет. Уже закрыв дверь, я услышала дружное «ура» – трюк удался.

Ольга жила в Заречье, на другом берегу нашей реки, надо было пройти по мосту. Потом я долго петляла по незнакомым переулкам, пока нашла дом № 15 по улице Профсоюзной. Как и многие старые дома в Энске, это был сруб на каменном фундаменте. Деревянные ворота наглухо закрыты, калитки я не обнаружила, и пришлось позвонить Оле, чтобы впустила меня. Через три минуты ворота открылись, и я кое-как протиснулась в щель между створками. Когда-то большой двор был занят кирпичным особняком, и к дому № 15 теперь примыкал только крошечный пятачок, заросший одуванчиками.

– Вот, пришлось продать почти всю свою землю, – в голосе женщины, открывшей мне ворота, слышалось сожаление. – Я Ольга, здравствуйте…

Пока мы поднимались на крыльцо, я рассматривала Олю: кареглазая, коротко стриженая брюнетка. Наверное, ей хорошо за сорок…

Еще одна одинокая дама – в доме нет и следа присутствия мужчины. Все-таки странный этот Энск – мне попадаются одни незамужние, хотя мужики в городе есть – Энский лесоперерабатывающий комплекс с лесопильным заводом и домостроительным комбинатом работает, поэтому не может обойтись без сильных мужских рук.

Я со своим предложением взять меня в ученицы появилась очень вовремя: похоже, что деньги, вырученные от продажи двора, давно подошли к концу, а картины в Энске не покупают – у Ольги ими завешаны все стены и заставлены все коридоры.

– Думаете, я одна такая? – ответила моим мыслям Ольга. – У нас все художники так живут… то есть все, кто остался, многие уехали.

Я купила у нее прекрасный натюрморт с яблоками, – сразу решив, что свое приобретение пока припрячу, вдруг у кого-нибудь случится день рождения… Если, конечно, захочу с этой картиной расстаться…

– Только не вздумайте делиться с галереей… Зачем вы подписывали эти кабальные договора?

– Так других мест, чтобы выставляться, нет…

Ольга пошла меня провожать, показав заодно, как можно зайти к ней в дом с другой улицы, гораздо удобнее. В тот же вечер мы обо всем договорились, и на следующий день Оля пришла в губернаторский дом на первый урок.

Уже через две недели после нашей первой встречи я поняла, что в лице О. Лукошко получила не только учителя и наставника, но и подругу, чего мне так не хватало в Энске. Громов и семейная жизнь – это прекрасно, но есть моменты, обсуждать которые полагается только женщинам, – крем от морщин, например.

…Нет, это никуда не годится! Я снова убрала с холста карандашные линии и решила найти для пейзажа другой ракурс, переместившись метра на полтора вдоль окна. Теперь я могла видеть угол нашего дома. И девицу внизу. Ну, может, и не совсем девицу, а бабенку эдак лет тридцати пяти… И что она тут делает? Если учесть, что я видела ее и вчера, торчащую на том же самом месте, это наводит на размышления. Зачем молодой женщине прогуливаться у входа в «Гром»? Не под моими же окнами она дежурит? А в конторе вот уже неделю никого кроме Громова и его секретаря Клавы нет – народ в отпуске.

Я почувствовала, как меня захлестывает волна ревности… Ни одного мужика до Гр-р я не ревновала так отчаянно – к каждой юбке. Подозреваю, что женитьба Громова на мне – это не столько следствие его страстной любви (я самонадеянно не сомневаюсь, что он испытывает ко мне именно это чувство), сколько способ избавить меня от ревности. Понимая, каким адом может стать жизнь с ревнивцем, я запихиваю свою ревность как можно глубже, чтобы Гр-р ни о чем не догадывался, но она все равно выползает и жалит меня в самый неподходящий момент. Громов не дает повода – одни мои фантазии. Но на то она и ревность – повод не нужен…

Я с ненавистью уставилась на бабу… Ну, понятно, что имеем, то и показываем: широкая задница и узкая талия подчеркнуты узенькими фисташковыми брючками. При таком заде грудь редко бывает большой – разве что силиконовая. Ну, повернись… Так: бюстгальтер не носим за ненадобностью – держать нечего… Типичная «груша» – покатые узкие плечики и увесистое седалище. Я водила карандашом по холсту, изображая эту прогуливающуюся бабу: круглый оттопыренный зад, толстенькие ляжки, легкую сутулость, надутые губки и рваную белую челку.