Татьяна Заостровская
Матрёшка. Перезагрузка
Ребёнок больше всего нуждается в Вашей любви
как раз тогда,
когда он меньше всего её заслуживает.
Эрма Бомбек
Матрёшка. Расписная деревянная куколка с секретом. Одна в другой – семь, или хоть сколько штук, от маленькой до большой. То ли бочонок, то ли яйцо, символ сотворения мира и жизни. Существование эфирных и энергетических тел, оболочек человека, доказано. Матрёшка в этом смысле – точная копия.
Куколки прячутся в одной, потом выскакивают, строятся в ряд. «Одинаковые с лица», нарядные, разрисованные – загляденье. Только маленькая, как заготовочка. Мазками – глазки, носик. Вот и все украшения, пожалуй. Маленькие точки наивно разглядывают сестричек. На их боках, от одной к другой ярче краски, уверенней узоры выписаны. А на самой большой расцвели, распустились невиданные цветы и загогулины. Красотища! Всё ладно, всё гармонично.
«Как так получилось? Кто разрисовал большую? А-а! Я тоже хочу! А смогу? А получится?» – Это терзания самой глубоко спрятанной малышки. Она сидит внутри, смотрит на некрашеный бок с зазубринами и думает, что это весь доступный ей мир. Отсюда её вопросики: «Что делать?» и «Кто виноват?»
А большая Матрёшка молчит, мудро улыбаясь, само совершенство и венец творения. И как узнать – была ли в маленькой уже эта красота заложена?
Видишь ли, она – первая. Большая, у-у где ещё – далеко. А эта – вот, пожалуйста, ближе всех. И ты в себе, прежде всего, её только и замечаешь. Мелкая такая, невидная. Точки, закорючки непонятные. Что из них вырастет, какие ягодки-цветочки? Маленькую трудно разукрасить. Площадь не позволяет, места нет.
Но ты можешь рассмотреть в себе узоры самой большой! Они уже есть, поверь.
Самая маленькая матрёшечка
Бизон нёсся по прерии. Тяжёлые копыта гулко вбивали жухлую траву в землю. Косматая грива развевалась. Рога нацелились на кучку охотников. Берегитесь, людишки, бизон растопчет ваши безволосые раскрашенные тельца. И даже стрелы и томагавки не помешают ему. Могучему королю свободных прерий.
Но исход битвы предрешён. Бизон рухнет, и пыль закроет слёзы отчаяния в его глазах: «За что?»
Так и есть. Маленькие и слабые собираются в кучи и забивают даже больших и сильных. Или непохожих. А я один – что я могу сделать против всех?
Варя
У меня нос. Ненавижу его! Он мне всё портит. Ну почему я такая страшная. Стоит только посмотреть в зеркало – и всё, полный аут. Этот противный носяра, никуда от него не деться. Хоть бы уши торчали – я бы их под волосами прятала. Я не толстая, ноги нормальные. Но этот нос всё перечёркивает.
Я сижу в ванной и рассматриваю нос. Пыталась замазать, запудрить, только натёрла, красный стал. Всё. Никуда не пойду. И в школу не пойду. Как это глупо – зависеть от куска мяса на твоём лице. Всё понимаю, но ничего не могу сделать, только спрятаться и ненавидеть себя.
Мама дёргает дверь:
– Варя! Опоздаешь! Выходи, ну что ты там засела?
Мама, когда нервничает, начинает краснеть, и морщинки собираются на щеках, некрасиво. И почему нам с ней достался дедушкин шнобель?
Плевать, пусть опоздаю. Хорошая девочка Варя, отличница, опоздает хоть раз. Подумаешь, никто и не заметит. Никто не скажет: «Где Ворона?» А как меня ещё называть, с таким дурацким именем и дурацким носом. Все, все меня ненавидят, потому что я умная. Все умные – несчастные, а глупые – счастливые, потому что не задумываются, как ужасен мир.
И никто меня не любит, потому что я страшная. Утыкаюсь лбом в зеркало. Прохладная поверхность расплющивает лоб. И нос в отражении кажется длинным, до бесконечности, как вектор, показывает вниз. На самое дно отчаяния.
Анжелика
– Анжелка, Анжелка, глянь! Зотов смайлик поставил. А? Как ты думаешь, намекает, что ли, – Маруська тянет меня к окошку ноутбука. Мешает накраситься. На экране подмигивает смеющийся кругляш.
– А что ты написала?
– «Как делы» написала.
– И он чё, – поддерживаю привычный бессмысленный трёп, надо притвориться, будто мне пофиг, что Зотый заигрывает с Маруськой. Губы получились неровные, придётся стирать
– Вот, молчит, я уже столько написала! Смайлик только.
– Не, не намекает, – успокаиваюсь.
– Бли-и-ин! – Маруська от огорчения пихает меня в бок. Бесит, из-за неё карандаш выскочил за линию.
Я готова сорваться. Зачем я к ней хожу? Это разгадывание смайликов и тупых словечек – изо дня в день Маруськино занятие. Её конопатая мордаха одинаково улыбается в «Вконтакте», на «Фейсбуке», и где только не улыбается.
Читать дальше