Александр Аннин - Корректировщик

Пока Максим Юрьевич любовно разглядывал коллекцию оружия, хозяин особняка, радуясь беседе со сведущим человеком, комментировал преимущества и недостатки того или иного ружья; рассказывал, при каких обстоятельствах подстрелил, скажем, вот этого кабана или вон того лося, головы которых украшали бильярдную.

– А на оленей я специально ездил охотиться в Перу. Чудесная была экспедиция! Анды – это особая горная страна с уникальным животным миром…

Доктор помолчал, глядя на подполковника с прищуром.

– Вам, господин Басов, конечно же, не терпится спросить, как дошел я до жизни такой – особняки, собственный санаторий, поездки в Южную Америку – развлечения ради… Что ж, извольте, я готов рассказать об этом безо всякого понуждения с вашей стороны. Приятно, знаете ли, говорить о своих достижениях!

Градов закурил и выпустил дым тонкой струйкой. Внезапно Карлсон почувствовал, что ему тоже смерть как захотелось взять сигарету – впервые за несколько лет. Курить он бросил в тот день, когда из Копенгагена позвонила жена (она поехала туда якобы «развеяться» в турпоездке, но на самом деле просто сбежала в столицу Дании со своим прежним женихом – сотрудником дипломатического корпуса). Анастасия металлическим голосом сообщила, что возвращаться к нему больше не собирается, и просила выслать ей факсом решение о разводе, которого он, Басов, сможет добиться после получения от нее письма с заявлением о расторжении брака.

Казалось бы, момент для того, чтобы завязать с куревом, был тогда самым что ни на есть неподходящим – нервишкам и так досталось по первое число. Но таково уж было жизненное правило Максима Басова: на каждый удар судьбы отвечать Поступком. Давным-давно он вычитал где-то о легендарном марафонце из Эфиопии – Абебе Бикиле. Так вот, на вопрос о том, как ему удается побеждать в течение стольких лет, Бикила ответил: «Просто все ускоряются во время спуска, а я – во время подъема».

И Басов осознал, что марафонец подсказал ему способ обращать все невзгоды во благо. Сидишь на мели – отдай последние деньги нищему, и вдвойне зачтется тебе; заболел, страдаешь от мучений – дай зарок больше не ругаться матом… Вот и тот день, который должен был стать черным в его судьбе, Карлсон ухитрился расцветить: от него ушла жена, зато он сделал великое дело – навсегда бросил курить! Нас дубасят – мы крепчаем…

Вспомнив все это, Басов решительно отмел предательскую мыслишку, что, дескать, одна сигаретка не повредит.

– Ну так слушайте, – продолжал между тем доктор Градов. – Знаете поговорку «Первый получает все»? Так вот, я был первым…

Градов, покуривая и попивая мартини, дружелюбно рассказывал подполковнику, что его отец был довольно известным врачом-невропатологом, и после того, как Слава излечился от ранения, он поступил в медицинский институт, впоследствии специализацию выбрал по отделению психиатрии. Поступил без блата: афганские награды открывали ему доступ в любой вуз страны.

Свою идею создать реабилитационный психиатрический центр для «афганцев» Градов вынашивал еще во время учебы. Он умел находить друзей, и вот в печати появились интервью фронтовика, прошедшего огонь и воду. В них, в этих публикациях, обосновывалась необходимость государственной программы по восстановлению загубленной психики наших парней, попавших в афганскую мясорубку. Шел 1986 год, и в обществе начали проявлять запоздалый, но довольно массовый интерес к «потерянному поколению афганцев». К тому времени Градов был уже в ординатуре. Его вызвали в Минздрав, затем – в Минобороны…

Градов получил звание полковника медицинской службы и какое-то время работал в секретном НИИ Минобороны в Подмосковье.

– Где директором был покойный академик Ардашкин, если я не ошибаюсь? – вставил подполковник.

– Да, он самый, – нисколько не смутился Градов. – Кстати, его вдова проживала напротив Хрипуновых. Вы еще не слышали? Она замерзла насмерть позавчера или вчера в своем саду. Пьяная была, конечно. А тут заморозки лютые ударили – до минус десяти… Ее труп случайно обнаружили только сегодня.

«Еще один труп в «Серебряных ключах», – подумал озадаченный подполковник Басов. – Правда, не криминальный труп, но все-таки… Какой – никакой, а свидетель двойного убийства. И где-то прячется Чухлов, а Ванников боится, что за ним кто-то охотится… Страшное место! Ключи от врат адовых…»

Карлсон решил-таки заглянуть в коттедж к Петру Игнатьевичу. Ну, не сегодня, так завтра – послезавтра. Скрепя сердце, подполковник мысленно признал свою ошибку: ему не следовало отмахиваться от разговора с бывшим «важняком», несмотря на всю возникшую к нему неприязнь. Одно утешало Басова – умение признавать свои ошибки – это, как известно, признак высокого интеллекта.