Андрей Останин - Время мечтать. Фантастика

– Стойте, стойте! Здесь же не живёт никто. Здесь и жить-то негде, ни одного дома поблизости нет!

Тот лишь вздохнул и укоризненно покачал головой.

– До чего же вы нервны, право слово. Хотя, не смею вас винить, жизнь у вас действительно нелёгкая, какие уж тут нервы – струны. Ну, будет вам, успокойтесь. Мы уже пришли. Вот же дом, видите?

Клоп споткнулся, замер в изумлении и даже рот открыл, уставившись на очень милый, двухэтажный особнячок, стоявший едва ли не у самой набережной. К нему вела аккуратная дорожка, выложенная декоративной плиткой, а над крыльцом светил уютным, жёлтым огнём красивый, старинный фонарь. Окна дома были темны, да и неудивительно – хозяин-то стоял на улице.

Клоп готов был дьяволу душу продать за бесценок, не сходя с места – не было там никакого дома ещё минуту назад! Ведь он же огляделся не раз, прежде чем в панику удариться. А теперь вот он… стоит. Сам беленький, крыша красная, черепичная. Домик как домик. А может, не зря дьявол-то вспомнился?

– О-хо-хо. Не желаете ли совет, милейший? Не пейте всякую дрянь, пусть даже и в аптеке приобретённую. Ведь неизвестно же, какой эффект она вызовет в вашем, и без того не очень здоровом, организме. Но не будем отвлекаться. Если вам станет спокойнее, подойдите и потрогайте дом. Убедитесь, что он совершенно реален.

Пока они шли к дому и поднимались по ступеням крыльца, Клоп подумал, что в словах странного господина много правды. Вот на днях дружище Флюгер нажрался какой-то бурды неизвестной и донимали его всю ночь ужасные видения. Выходит, видел он то, чего на самом деле не было. А у меня, выходит, совсем даже наоборот: до того допился, что уже и того не вижу, что есть. Мужчина немедленно его поддержал.

– И заметьте: в жизни всегда так. Мы почему-то думаем, что видим вещи, которых на самом деле нет, а вот очевидное, то что у нас под носом, замечать категорически не желаем. Парадокс.

Клоп усмехнулся и хмыкнул утвердительно, не заметив, что мужчина неведомым образом, прочитал его мысли. Его сейчас всецело занимал дом.

Он осторожно переступил через порог, сразу окунувшись в расслабляющее тепло и бросающуюся в глаза роскошь, которая была столь вызывающа и непривычна, что Клоп замер, опасливо озираясь. Своей задубевшей кожей профессионального бродяги он чувствовал внимание, проявляемое домом к его скромной персоне. Здесь, казалось, каждая вещь надсмехалась над его убогим видом. Благородная оленья голова с готовностью подставляла рога для изысканной одежды и брезгливо косилась на замызганный клоповий плащ. Самодовольный, ворсистый коврик заметно передёрнуло, едва ступили на него растоптанные боты, а разлапистый вентилятор под белоснежным потолком демонстративно замахал лопастями, силясь избавить дом от застарелой вони городских помоек. Клоп вдруг понял, как может чувствовать себя земляной червячишко, случайно забравшийся в праздничный торт. Всем вокруг противно до тошноты, а главное, самому никакого, блин, удовольствия. Тельце-то к унавоженному чернозёму приучено. Следовало признать, что этому чопорному дому гость явно не понравился и лишь присутствие хозяина заставляло его держаться в рамках приличия.

– Не стесняйтесь, милейший, раздевайтесь и проходите вот сюда, в гостиную.

Однако не мог, опешивший от наплыва чувств, Клоп, заставить себя сделать простую вещь – снять ботинки. Здесь, в уютной, чистенькой гостиной, это приравнивалось бы к акту вандализма. В особо извращённой форме. Хозяин правильно оценил затруднения гостя.

– Понимаю, понимаю. Что ж поделать, превратности судьбы. Дабы вы не чувствовали себя стеснённо, проходите сразу в ванную. Там разденетесь и разуетесь, а всю одежду выложите за дверь. Домработница что-нибудь придумает.

– Только скажите ей, чтобы поосторожнее со шмотками. У меня других нет.

– Безусловно. Она очень аккуратная женщина, ручаюсь. И, бога ради, не спешите. У меня есть пара неотложных дел, так что вы не заставите себя ждать. Наслаждайтесь.

Клоп, лёжа в необъятной ванне, для которой и названия-то придумать не мог, действительно наслаждался и… завидовал. Здоровенная, чёрная жаба шевелилась в груди, заставляя его время от времени вполголоса материться. Он отчаянно завидовал тем людям, которые, не понимая своего счастья, могут просто прийти домой и принять ванну – просто так, как будто между прочим. Они так живут, привыкли уже, они даже не представляют, что можно жить и по другому, а ведь для кого-то даже такое простое действо может быть счастьем. И немалым.