Наталья Блинникова - Первый человек

– Да.

Она посидела еще несколько секунд, размышляя над неоднозначным поведением хозяина этого места. Вдруг это какая-то ловушка? Она ведь совсем не знает человека напротив. Но отступать от своего решения без видимых причин ей не хотелось. Она встала и вошла под кроны деревьев.

Она по-прежнему видела Падифа, склонившегося над костром, солнце, золотившее гору, но внутри восторжествовал страх.

Он подкрадывался к ней все время, пока они шли через этот лес. Он стерег ее в тюрьме. Он звал ее, пока река уносила ее от двух всадников. Это была неизвестность, которая ослабляла ее разум, усиливала эмоции и питала надежды. Она ведь могла столько раз убежать от Падифа, но не делала этого. А ведь он и не держал ее, он бы отпустил и не преследовал. Она надеялась, что он может вернуть ее домой.

Она хотела пройти дальше в лес, но будто прозрачная стена мешала ей. У нее задрожали руки, и она услышала, как оправдывает внутри свой страх.

– Нет! – прошептала она, сделала шаг и начала собирать сухие ветки.

Но когда она поворотилась обратно сторону пещеры, голос раздался у нее в голове. Она выронила охапку хвороста. Голос то становился громче, то шелестел как будто бы очень далеко. Девушка крутилась не месте, словно пытаясь поймать источник звуков.

– Кто это? – не выдержала и крикнула она.

Голос сразу же стих и прекратился. Она стояла неподвижно, прерывисто и нервно дыша.

– Кто это был?

Ее голову, казалось, разорвало на куски, оттуда вышибло все мысли, осталась только боль. Она больше не могла думать, принимать решения, сопротивляться – она размылась в пустоте. И голос, полный власти, загремел перед ее взглядом. Но она не могла понять слов. Она только корчилась от бессилия в пространстве.

Постепенно боль стала остывать, а голос стихать, и она успокоилась. Медленно поднявшись, она неровными шагами вернулась к Падифу.

– Что это такое там, в лесу!? – закричала она, – Ведь ты знаешь, знаешь и не говоришь, специально отправил меня за типа хворостом, да? – в ней бурлило все, – Объясни же мне! Хочешь в психушку положить? Я все еще в городе? Зачем тебе это шоу? Что ты положил мне в голову, вытащи этот голос, мне больно! – возопила она.

При последних ее словах выражение его лица стало более чем серьезное и обеспокоенное. Это чуть утихомирило ее.

– Ты слышала голос, приносящий тебе боль? – спросил он.

– Ха! А то ты не знаешь, – начала снова было она, но Падиф властно поднял руку, и было столько силы в этом жесте, что она замолчала.

– Что он сказал?

Она сбилась от этого вопроса. Что он сказал?

– Я не знаю. Я не понимаю… – она смутилась: взгляд Падифа был таким серьезным и искренним, что она хоть и не верила ему, но успокаивалась, – Мне было больно… – она закрыла лицо ладонями и, замотав головой, тяжело задышала.

Через несколько секунд ее прозрачный и прямой взгляд пронзил юношу.

– Объясни мне, что мне об этом думать и что это было? Я прошу тебя, – добавила она.

– Хорошо, – он сочувственно кивнул, и усталость отразилась в его глазах, – Но мне, как и тебе, нужно поесть. Рассказ не из коротких предстоит.

Он нагнулся и уложил хворост на теплящие угли – яркое пламя вспыхнуло, раззадоренное его дыханием. Он водрузил мясо над огнем и принялся с задумчивым и мрачным видом медленно прокручивать его. Она сидела тихо и неподвижно. В неровном свете огня казалось, что костер горит и в глазах юноши. В такие мгновения в памяти девушки возникал другой всадник, тот блондин, который чуть не застрелил ее у водопада. Когда он тыкал древком стрелы ей в лицо, глаза его полыхали точно так же. От этого ей было немного не по себе, но если огонь желтых глаз того человека был нетерпелив и зол, то пламя в темных очах Падифа мерцало спокойно и тепло. Но блеск в глазах обоих мужчин был каким-то нечеловеческим, неприрученным. Когда еда была готова, Падиф протянул ей кусок.

– Помни: не все постигается словами, – начал он говорить, – Ты попросила меня объяснить тебе, что за голоса слышатся тебе в голове. Но для ответа необходимо удалиться в прошлое. Живой мир – Инскримен – окружен зимой, и там нет жизни. Наши летописи говорят, что когда мрак и холод еще властвовал над всей землей, когда было еще отравлено все вокруг, один человек начал жизнь в зиме. Ему были подвластны любые из сил, и достаточно было лишь попросить, лишь найти для этих сил энергию, и любая его просьба исполнялась. Он нашел способ добывать из окружавшей его смерти эту энергию, и с каждой его просьбой зима разрушалась и возникала жизнь.