Alexandr Weimar - Возлюби врага своего

Пить вино и шнапс, никого не нужно было уговаривать. Парни, радостно загудели и с каким— то энтузиазмом потянулись к своим заначкам, вытягивая из своих ранцев и сухарных сумок неприкосновенный запас. Шпик, банки с колбасным фаршем и даже русская тушенка со сгущенным молоком украсили рабочий стол разведотряда. За какие – то пару минут боевой блиндаж превратился в импровизированный фронтовой кабачок.

Скинув с плеч ранец, я достал банку консервированных сосисок, и вдохновлённый общим настроением приобщил эту долю к торжественному застолью.

– Обер – фельдфебель – вы свободны, – сказал офицер. – Можете вернуться в расположение. Доложите обер— лейтенанту Фрике, что обер —ефрейтор Петерсен, переведен в штат дивизионной разведки.

– С вашего позволения герр обер – лейтенант, я немного погреюсь, – сказал Вальтер Краузе. Он, достал трубку, и, набив её табаком, закурил.– На улице сегодня жуткий холод. Я настолько продрог, что готов даже остаться у вас до самой победы, – сказал усталым голосом Краузе.

– Ты Вальтер, не исправимый лгунишка! Скажи прямо, что хочешь выпить шнапса и побаловать брюхо украинским шпиком.

– Хочу! Да, хочу герр обер— лейтенант! Мы панцергренадеры народ простой. Нам скажут пить шнапс, мы пьем шнапс. Нам скажут стрелять по «Иванам», мы будем стрелять. Нам скажут идти домой – мы уже завтра бросим наши пушки и пойдем домой к своим фрау.

– Мартин, – обратился Крамер к ефрейтору – налей —ка фельдфебелю шнапса! Пусть выпьет за здоровье нашего нового камрада да проваливает. Здесь не ресторан «Метеора», чтобы устраивать мальчишники.

Мартин как звали одного из разведчиков, налил, в железную кружку русской водки и подал Краузе.

Обер—фельдфебель лукаво улыбнулся, и, взяв кружку, сказал:

– За наше здоровье!

Он, выпил сталинской водки и, крякнув в кулак, подхватил со стола бутерброд со шпиком.

– Вы, камрады, тут не дурно устроились, – сказал Краузе. – Хотел бы просить вас, поберечь этого парня. Он еще девственник, а у девственников после войны будет великая миссия.

– Какая миссия, – спросил, обер— лейтенант.

– Ему предстоит, оплодотворить тех вдов, которые потеряют на фронте своих мужчин, – сказал обер—фельдфебель и заржал.

Камрады засмеялись так, что часовой открыв двери, посмотрел, что произошло в расположении.

Обер— лейтенант бросил в Краузе пустую банку из— под сосисок и сказал:

– Иди ты к черту Краузе. Ты шутишь?

– А что! Я что – то не то сказал, – сказал Краузе. – Это настоящая, правда – он еще ни одной девки не попробовал за свою жизнь. Скажи им Кристиан.

– Это правда, – спросил меня обер— лейтенант Крамер.

– Да, герр обер— лейтенант. Я еще ни разу, не пробовал «вдуть» какой – нибудь фрау…

– Парни, с нами фортуна, среди нас девственник! Это хорош знак! Удача не оставит нас на этой войне.

Камрады дружно засмеялись, и, чокнувшись кружками, осушили их. Я выпил и почувствовал, как шнапс прокатился по моим кишкам, разогревая околевший и голодный организм. Через несколько секунд алкоголь, словно разрыв фугаса, ударил в голову. Керосиновые лампы раздвоились и поплыли во мраке церковного подвала, закручиваясь там калейдоскопом. Шнапс придал моей голове приятное головокружение. Я закрыл глаза и почти заснул, погружаясь в атмосферу грез и сновидений.

– Эй, студент – ну— ка не спать, – кричит мне Крамер. – Ты, чаще закусывай! Ешь все, что видишь! Здесь тебе не голодная артиллерийская батарея – здесь парень, разведка! Здесь и с кормежкой полный порядок, и выпивки хватит на всех и надолго.

Мартин подал мне краюху хлеба и целый котелок первоклассной, жареной говядины. Такой еды я не видел с тех пор, как мы вошли в Велиж. К рождеству в городе, наступили перебои с продовольствием. Обозы интендантов и служб снабжения, идущие с тыла по витебскому шоссе, постоянно попадали в руки большевиков. Иваны сжимают кольцо вокруг города, что заставляло нас туже затянуть пояса. На первых парах нашей оккупации города продукты можно было даже купить или выменять у местного населения. Приказ генерала Шредера, нам категорически запретил отнимать продукты питания насильно, чтобы не склонять русских к дикой партизанщине. Но с приходом холодов, интенданты активировали свои акции по изъятию продовольствия. Им было плевать на приказы командиров, им хотелось кушать и кормить боевые подразделения, занятые в обороне города.

«К каждой свинье фельдполицейского не поставишь», говорили «хомяки» и каждый день выходили на свой мародерский промысел.