Alexandr Weimar - Возлюби врага своего

– Разрешите доложить, герр обер – лейтенант, – сказал Краузе.

– Ну что у вас обер—фельдфебель?

– У меня приказ полковника Зиценгера. Дальномерщик первого класса обер— ефрейтор Кристиан Петерсен переведен в ваше распоряжение, – сказал Краузе, выпячивая грудь.

– Ну и где этот бравый вояка, – спросил офицер.

– Хайль Гитлер, – сказал я, вытягиваясь перед ним в струнку.– Обер— ефрейтор Кристиан Петерсен, – ответил я, и сделал пару шагов из полумрака ближе к керосиновой лампе, которая стояла на столе.

– Хайль, —ответил Крамер.—Ты, что ли будешь художник?

– Так точно, герр офицер, – ответил я.

– Герр обер— лейтенант, – поправил меня Крамер.

– Так точно герр обер— лейтенант.

Командир надел на босые ноги русские валенки, и, накинув на плечи подтяжки, поднялся со своего командирского «трона». «Мама» Краузе подал офицеру приказ о моем переводе. Крамер глянул на бумаги и кинул их на стол.

– Господа, – крикнул он, во весь голос, – в нашу фронтовую семью наконец—то влился новый камрад. Его имя Кристиан Петерсен! Господа диверсанты он студент художественной школы в Дессау. Боже, я две недели искал того, кто умеет держать в руках карандаш, – сказал Крамер. – Две недели назад «Иваны» украли нашего картографа Фрица. А ведь я его предупреждал, что уединяться для мастурбации на передовой без боевого охранения нельзя. Иваны настолько хитры, что воруют себе языков прямо из клозетов.

– Герр обер— лейтенант, обер— ефрейтор Петерсен, может даже портреты рисовать, – заискивающе сказал Краузе. Он не только отличный художник, но и отличный камрад!

– Он правду говорит малыш, – спросил меня Крамер? – Значит ты, будешь нам рисовать голых фрау – шутя, сказал Крамер.

Обитатели подвала заревели от удавшейся шутки.

– Так точно, герр офицер, – сказал я. – Я умею рисовать. Что прикажете, то я и нарисую – будь то оперативные карты или голые фрау.

– О, этот туда же, – ответил Крамер, – А ты можешь что – нибудь показать, – спросил офицер.

Я снял ранец и, достал из него свою знаменитую коробку. Вытащив рисунки, которые успел набросать в минуты фронтового затишья, я веером разложил их на столе. Затаив дыхание я замер в ожидании похвал. Мне хотелось услышать, что скажут о моем творчестве эти парни из дивизионной разведки. Камрады обступили меня, рассматривая рисунки. В подвале наступила гробовая тишина. Образы убитых людей. Свирепые лица солдат в условиях рукопашного боя. Раненые люди: без рук, без ног. Все это стало для моих новых однополчан настоящим шоком.

– Спрячь это Кристиан, и никому больше не показывай, – сказал обер— лейтенант Крамер.– Если у тебя мой однофамилец майор Крамер из контрразведки найдет эти картинки, то твоя солдатская карьера продолжиться в штрафном батальоне. У тебя, черт подери, есть талант, – сказал Крамер. Скажу по – правде, я не жалею, что Фрица украли русские диверсанты. От него все равно не было никакого толка. Если «Иваны» его не прибьют, и он останется жив, значит, на свете есть Бог, который его бережет.

Я смолчал. В ту минуту я понял, по какой причине меня из панцергренадеров перевели в разведгруппу. Краузе, что—то говорил мне об этом и раньше, но его предположения были далеки от решения командования. А командирам всегда было что—то известно больше чем нашей «маме». В тусклом свете керосиновых горелок я рассмотрел почти всех разведчиков. Как мне показалось, они недавно вернулись из рейда. Я видел, что они сосредоточенны и это вселяло в мое сердце надежду и придавало уверенность.

Незаметно весь взвод перебрался к столу. Парни рассматривали мои рисунки, а заодно и меня, словно я был не бравый панцергренадер седьмой батареи, а маркитантка из полевого борделя.

– Что стоишь студент, – спросил офицер, – иди сюда ближе к печи – погрейся. Я вижу, ты продрог до самых печенок. Потерпи парень, пару дней – мы подыщем тебе настоящий егерский анарак.

Я посмотрел на фельдфебеля, желая услышать его подтверждение поступившей команды.

– Ну что ты, уставился на меня, – сказал Вальтер Краузе, – делай то, что тебе говорит твой новый командир.

Я, словно остолбенел! Какое— то странное оцепенение сковало мое тело, и я продолжал стоять смирно. Я, негодуя, смотрел, то на Крамера, то на обер— фельдфебеля и не мог понять, что мне делать.

– У нас, что теперь новый картограф, – услышал я голос, который неожиданно появился из глубины черного подвала.

– Да, Генрих, он теперь будет служить вместо недоноска Фрица, – ответил Крамер.– Две недели искал в этом дерьме парня, который умеет хоть что—то рисовать. Так что камрады, в честь новичка оросим наши кишки шнапсом, – сказал офицер, и поставил на стол бутылку зеленого стекла.