Вадим Гуща - Семь звезд Гражуля Колы. Приключенческое фэнтези

– Держи руки при себе, – шипит девушка в ответ на мои поползновения проверить все ли у нее на месте.

Рыжая вытаскивает из рюкзака камуфлированный комбинезон и ввинчивается в него своим гибким телом в секунду, как песчаная змейка в бархан. Белья действительно нет. «Натрет тело комбинезоном, глупышка: – не в шутку разозлился уже я». Однако решил промолчать – ничего же не сделаешь сейчас. Так всегда – маленькая проблема гарантированно сулит большие неприятности.

– Если честно, – продолжает она разговор, с трудом заталкивая копну своих роскошных волос в специальную сеточку, – у меня просто опять не вышло сразу одеться в камуфляж при переходе в истинное тело.

– И почему так? Что-то стало здесь изменяться или… может, я залетела?

Рыжая аккуратно приземляется на пятую точку, одновременно вытаскивая из бездонного рюкзака высокие солдатские ботинки на шнуровке. Видя мое изумление, Аллахора по-настоящему потешается, а затем вдруг жалобно всхлипывает:

– Страшно? Да? Нам, может, завтра конец, а тебе страшно, что твоя навка беременна?

Вот так перемена настроения, думаю я про себя, а вслух говорю:

– Разве я против этого, рыженькая? Мы же с тобой столько вместе. Вот выберемся отсюда и подальше куда уедем. Несколько десятков лет воспоминания о Кройдане будут сказками нашим детям.

Рыжая внимательно смотрит на меня исподлобья, затем удовлетворенно кивает головой.

– Ты обещал. Но физической близостью это подкреплено не будет, – она, дурачась, показывает мне язык, – потом, дома, я забеременею сразу двойней, я знаю, – и она снова хмурится.

– Возможно, так и будет, – доносится саркастический голос из-под деревьев и на поляну легкими шагами выходит высокая, стройная женщина, – а, возможно, и нет, – откровенная усмешка в голосе.

Голос мгновенно вскочившей Аллахоры напряжен, звенит натянутой струной:

– Я не обращалась к твоей мудрости, Мать Не Живущих. Прости, что не заметили раньше твоего присутствия, не воздали тебе должные почести.

Паляндра! Боль в животе была бы более милосердной, чем вонзающийся в мозг ужас при виде богини смерти. Вот сейчас я падаю на колени совсем не из почтения – мне приказали уткнуться лицом в землю. Мельком успеваю заметить насколько прекрасно лицо под прозрачной вуалью. Говорят, даже красота богини может убивать.

Глаза Паляндры сверкают ненавистью из-под собранного пелериной прозрачного покрывала, струящегося по лицу:

– Тебе не нужен совет, ведьма?

– Не сейчас, Мать Смерть.

Рыжей страшно. Я физически чувствую, насколько. Не вижу, но ощущаю каждой своей клеточкой, как страх сочится из всех пор ее тела. Она словно вечно купалась в нем, и он стал ее запахом. Даже мне позволено приподнять голову и увидеть, как пахнет ее ужас.

– А ведь мне известно, где найти еще две отраженных звезды, строптивая ведьма, – вкрадчиво предлагает Паляндра, – ты же не сомневаешься, что нет в двух мирах тайн от меня?

Аллахора несколько бесконечных секунд молчит и, пересилив себя, спрашивает:

– Что потребуешь за это, Мать Нижних?

– Твоего волка.

Мой позвоночник становится пластилиновым, когда Паляндра плавным жестом изящной руки указывает на меня.

– Нет, – не раздумывая, качает головой девушка, – никогда.

Паляндра совсем не гневается на отказ, удовлетворенно кивает головой:

– Ты, сказала свое слово. Я заберу его сама, и Отражения Гражуля Колы тебе больше незачем сводить воедино. Да будет так!

– Нет!

Аллахора дико кричит, и ее голос многократно отражается от могучих стволов окружающих поляну и, запутавшись в воздухе, три буквы бесконечной тоски вибрируют в воздухе и буравят мне барабанные перепонки.

– Да, – смеется богиня, – но сначала я дам ему сил, чтобы он шел со мной, а не полз на брюхе, стеная и плача. Ползи ко мне, волк.

– Ты не Перкон… ты не имеешь власти над ним, – запинаясь, выдавливает из себя Рыжая.

В руке Паляндры появляется деревянная, иззубренная, словно обкусанная по краям чаша, которую она протягивает мне.

– Посмотри, ведьма. Пей, волк.

Я послушно, наполненный бесконечным обожанием, ползу к ней через поляну, и Аллахора со стоном, бессильно опускаясь на землю рядом с костром.

– Твой напиток слишком крепок для него. Ты убьешь его. Возьми лучше меня.

Лицо богини выражает нескрываемое отвращение на бесконечную мольбу в голосе девушки:

– Зачем ты мне? Но в твоих словах достаточно здравого смысла. Пусть пьет, как младенец.