Вадим Гуща - Семь звезд Гражуля Колы. Приключенческое фэнтези

– Жало Кройдана. Там, где Пограничье раздваивается подобно жалу змеи, есть участок сухой земли. Туда из Невра приходит волк, вставший на Путь.

Вот он, необходимый мне ответ о Пути волка. Я наклоняюсь ближе, чтобы не упустить ни единого звука ее речи.

– Только один раз за всю свою жизнь, и только в этом месте волк имеет право заявить всем, что Навье должно ему подругу.

Навка умолкает и мучительно вздыхает, а может, мне кажется? Мой разум торопливо роется в памяти, перетряхивая ее сверху донизу, и поспешно добавляет к огромному узору пазла в бесконечном незнании очередной маленький обрывок. Иногда я сразу вспоминаю.

– В лунный свет укрыты травы, волк в болоте ищет славы, и в призыве слов и стали, жребий брошен, навьи встали.

Одними губами произношу я отрывок текста очередного сказания, возникающего в мозгу расплывающимися словами, и кивает куда-то за окно навка, подтверждая, что я на верном пути понимания.

– Поднимает Навье стражу, не отдаст, пусть ты отважен, навку истинной наградой.

– Я уверен, что попытка только одна, – почти с утверждением быстро произношу я.

– Дважды никто не сумел умереть, в Навье о волке не станут жалеть, – несколько секунд спустя она добавляет еще одну строчку и продолжает дальше, – Все желающие устраивают на него охоту. Не сомневайся, охотников более чем достаточно. Волк или приходит через сутки, преодолев пограничный слой и обойдя облавы, в Навье и заявляет права на понравившуюся ему девушку, или его тело дикая охота отправляет с почетом в Невр.

– Таков Путь волка? – спрашиваю я.

– И таков Закон, – добавляет навка и поворачивается ко мне. – И его соблюдают веками и Невр и Навье. Никогда еще он не был нарушен.

– Значит, когда мы встретились в первый раз, то ты возглавляла дикую охоту?

– Да. Мы приняли тебя ставшим на Путь, так как волки просто так никогда не разгуливают по Пограничью. Даже для них оно смертельно опасно.

– Незавидная доля у волка, если на него охотятся и Сестры Трасца, – качаю я головой.

– Нет, – глаза живущей не так сверкают, заполняются синими сполохами, – любая навка почтет за честь, если ее выберет волк, но только волк, прошедший сквозь дикую охоту. Это Кройдан, волк. Невр – мужское начало, Навье – женское. Дети должны быть рождены в законном браке.

– Но зачем убивать загнанного на этом Пути? – не понимаю я жестокости ответа.

Она безразлично пожимает плечами, наклоняясь ко мне, и тонкая блузка снова собирается складками, приоткрывая часть ее соблазнительной груди.

– Потому что он бесполезен всем. Только триединство Пограничья, Невра и Навье через Путь дает волку силу для продолжения рода.

– Я четыре раза проходил сквозь Пограничье в обе стороны, но я не становился на Путь, – задумчиво говорю я, не отрывая взгляда от нежной кожи за кромкой ткани, – На каком основании ты сама выбираешь меня, не нарушая закон?

– Некоторым в Навье позволено сделать выбор самим. Но не думай, закон не дает им никакого преимущества, и он так же беспощаден к ним, как и к другим.

– Навки рожают детей только от волков? И другого пути не знают или не хотят? – я перевожу взгляд выше, пытаясь определить цвет мерцающих искр в ее зрачках.

Она снова тоскливо вздыхает, накрывая мою ладонь своей:

– Не могут.

– Несправедлив ваш закон. Почему же тогда волк может иметь детей, не пройдя путь?

– И волк не может, поэтому… – навка осекается, глядя на меня.

В этот раз я не вскочил с кресла, наоборот, оскалился и застыл от услышанного откровения, и спрашиваю непослушными губами:

– Алеся не навка?

– Нет.

Моя собеседница убирает руку, опускает глаза и медленно рвет салфетку.

– Тогда кто же?

Я безуспешно пытаюсь поймать взгляд девушки…

Отражение второе. Двойной Мицар.

Черное небо, как колодезным срубом стиснутое лесом, переплелось с черной землей кромки болота намертво. Сверху сеется мелкий дождь, дополняя ознобом не проходящий внутри холод от недавнего занятия любовью под омерзительный, чавкающий хруст, доносящийся из-за редкой стены из вековых стволов на самой кромке трясины, поросшей молодым осинником.

– Я думала, что умру от страха. И едва не забыла нужные слова.

Дрожащие, ледяные пальцы Алеси касаются моей ладони. От пережитого потрясения девушка не может самостоятельно застегнуть ветровку, и я помогаю ей такими же негнущимися пальцами вдеть пуговицы в петли одежды.

– Это здесь?

Беззвучно спрашиваю я, и Алеся кивает. Девушка судорожно сглатывает от очередного стона из болота и бессильно опускается на кочку, показывая мне примерное место могилы.