Линкольн Чайлд - Меч карающий

Ну, а теперь, наконец, настал тот самый миг. Эфес и ножны выдающиеся; клинок должен потрясти воображение! Сжимая эфес в правой руке, а ножны – в левой, он нарочито медленно принялся вытягивать меч.

Неописуемое удовольствие поначалу сменилось недоумением, затем шоком, а потом – удивлением. Из ножен высунулся рябой, разглаженный, деформированный кусок металла. Потрёпанный и изуродованный, окисленный в странный, фиолетово-чёрный цвет, с включениями какого-то белого вещества. Найдельман вытянул его во всю длину и поднял перед глазами, не в силах оторвать взгляда от бесформенного клинка – то есть, слово «клинок» едва ли было здесь уместно. Капитан отвлечённо подумал, что всё это может значить. За долгие-долгие годы он представлял этот миг сотни, тысячи раз. И каждый раз меч выглядел иначе.

Но никогда не был таким.

Найдельман погладил грубый металл, поражаясь его удивительному теплу. Быть может, меч попал в огонь и расплавился, а затем к нему приделали новый эфес. Но какому пламени такое под силу? И что это за металл? Не железо – его покрыла бы корка ржавчины – и не серебро, окислы которого чёрные. Ни платина, ни золото вообще не окисляются. И он намного, намного тяжелее, чем олово или другой неблагородный металл.

У какого металла окислы фиолетовые?

Найдельман повертел мечом и прорезал им воздух. И в тот же миг на ум пришла христианская легенда об архангеле Святом Михаиле.

В голову закралась необычная мысль.

Несколько раз, во мраке ночи, ему грезилось, что запрятанный на дне Водяного Колодца меч окажется тем самым мечом из легенды – орудием самого Святого Михаила, победителя Сатаны. Во сне, когда Найдельман смотрел на меч, на него снисходило божественное, ослепительное озарение, как на Святого Павла по дороге в Дамаск. Его всегда охватывало забавное чувство умиления от того, что даже его богатое воображение вечно давало сбой в этом месте. Ничто из того, что он был способен понять, не могло оправдать восхищение и ужас, которые читались в исторических документах, в которых упоминался меч.

Но если Святой Михаил – Архангел Меча – и в самом деле победил Сатану, его оружие в той схватке должно было почернеть и оплавиться. Такой меч выглядел бы совсем иначе, чем остальные.

Как та штуковина, что у него в руках.

Найдельман уставился на оружие новым взглядом, в душе зародилась смесь восхищения, страха и неуверенности. Если это и правда тот меч – а разве может быть другое объяснение? – тогда это свидетельство, доказательство существования потустороннего мира; доказательство, что на свете есть не только материальное. Предъявить этот меч миру – какой шум поднимется!

Да, да , – кивнул он себе. С таким мечом он сумеет очистить мир от скверны. Сможет побороть всеобщее духовное банкротство, наподдаст фатальный пинок умирающим религиям мира и их вымирающим жрецам. Сможет создать нечто новое для нового тысячелетия. То, что меч в руках именно у него – никакая не случайность; он заслужил это потом и кровью, доказал, что достоин его. Меч – доказательство, которого он ждал всю жизнь; он – главное его сокровище.

Дрожащей рукой капитан опустил тяжёлое орудие на открытую крышку ларца. И ещё раз задумался над контрастом между сверхъестественным очарованием эфеса и корявой уродливостью клинка. Но теперь ему стало казаться, что и в таком отталкивающем контрасте кроется своя прелесть, что это почти святая форма уродства.

И теперь меч принадлежал ему. У него было сколько угодно времени, чтобы поразмыслить – и, быть может, со временем понять – его непостижимую и ужасную красоту.

Найдельман бережно вложил клинок в ножны и бросил взгляд на ящик. Он и его поднимет наверх; ларец тоже важен, он неразделимо связан с историей меча. Бросив взгляд через плечо, капитан с удовлетворением отметил, что Магнусен, наконец-таки, опустила в сокровищницу бадью, и теперь медленно, словно робот, загружает её мешками с монетами.

Капитан вновь обратил взор на ларец и на заржавленную железную полосу, что до сих пор оставалась на месте. Странный способ прикрепить ларец к полу. Бесспорно, намного проще было прибить полоски к полу сокровищницы, а не пропускать их под низом. К чему они там крепятся?

Найдельман приблизился на шаг и ударил по последней полоске железа, окончательно сбрасывая путы с ларца. Лента вырвалась и с неимоверной силой ушла вниз, словно на ней был подвешен тяжкий груз.

Внезапно пол под ногами дрогнул, и сокровищница резко накренилась. Пол по правую руку от капитана обрушился вниз с тошнотворной стремительностью, словно самолёт, заныривающий в область высокой турбулентности. Полусгнившие мешки, сумки и бочонки с левой стороны полетели во все стороны, взрываясь на полу фонтанами драгоценных камней, золотого песка и жемчуга. Штабеля золотых слитков тяжело накренились и, помедлив, с неимоверным грохотом обрушились вниз. Найдельмана швырнуло на ларец, и он сомкнул пальцы на рукоятке меча. Широко распахнутыми от удивления глазами он огляделся вокруг, а в ушах зазвенели дикие вопли Магнусен.