Коллектив авторов - Журнал Борьба Миров № 3 1924

— Упрямые красные ослы, — ворчит судья. Обратился через длинного Бобби: — скажите этим молодцам, что ничего хорошего их в России не ожидает. Они заснули или были пьяны — это все равно. Позволили шкуне «Эскум» уйти, тревогу не подняли. Разговор с ними будет короток — ГПУ не дремлет. Расстреляют, как собак.

Выслушали, пока говорил длинный. Шахов сказал:

— Я и мой товарищ, Седых, заявляем: мы признаем только нашу советскую власть. Она одна может делать с нами, что ей угодно; ты, гражданин, ему передай. Пусть он за нас не беспокоится.

— Советская власть никого зря не расстреливает. Там разберутся. Поумней его с тобой сидят. Пусть запишет это все в протокол, — настаивал Седых.

— Вы свободны — сказал судья. — Ему надоело биться с упрямыми большевиками. Когда вышли на улицу, Седых улыбнулся и сказал:

— Ишь запугивают, черти…

ВЛАСТИ решили подойти с другого конца. Допросами их больше не мучили. Посадили в автомобиль, свезли в лучшую гостиницу. Вымыли. Накормили. Повезли к портному. К сапожнику. Заказали по комплекту платья, белья, обуви. На психологию действуют власти. Хотят сыграть на корыстолюбии. Повезли на золотые прииски. Предлагают работать. Соблазняют золотом. Ha днях появилось в газетах объявление:

«Предлагается двум солдатам Красной армии хорошее место. Роскошная квартира. Вкусный и здоровый стол. Прекрасное жалование. Для переговоров являться к „Джошуа Смит К°“», и много других в таком духе.

— Это ихний ЮЗ, все орудует, — смеялся Седых.

— К черту ЮЗА. — Даешь СССР, — вторит Шахов.

РОВНО месяц, как живут Седых и Шахов в Номе. Ходят всюду. Присматриваются. Выучили десяток-другой слов. Видят, что не сладко живется рабочим в хваленой свободной Америке.

Выжиматели пота не дремлют. Как что: штраф, сокращение. Или марают книжку. Познакомились в клубе с Билем. Биль — рабочий-слесарь. Служит на водопроводной станции. Как могли, разговорились. Больше при помощи рук. Много небылиц наслышался Билль от русских эмигрантов, что бежали из России. В особенности про Ленина. Как умел разъяснил Седых Биллю.

— Все это брехня. Ты им не верь. Зря треплются, со злости.

Кучка рабочих собралась вокруг. Внимательно прислушиваются. Стараются понять.

— У нас, что русский, что американец — оль-де-сэм.

— Все равно рабочий-пролетариат…

— Буржуа не добра — пролэтэрс — иэс, добра, — вставил какой-то молодой краснощекий парень.

— Ленин — каррашо… — добавил другой.

— Интернационал Вери-гуд, — сказал Седых.

— О yes, quite well, — вставил третий, широкоплечий рыжий парень. — Bolshevics — добра. — Старался объяснить Седых. — Ку-Клус-Клан — но добра. Понимай? Но добра.

— Еще бы не понимай — понимаю. Мы про этих чертей слышали. — Дрянной народ. — Одно слово. — Хвашисты.

— О, иэс, — соглашается Билль.

Пара зорких глаз внимательно следит за Седых. Ловкий парень. Вылощен, как воротник, выглаженный китайцем. Кивком подозвал двух других.

— Смотреть в оба. Это настоящая советская птица. Тонкая бестия. Пусть черти заберут мою душу, если ошибаюсь.

Всюду лазит за армейцами накрахмаленный молодой человек, в желтых гетрах.

Вот и сейчас. Власти направили их сегодня обедать в новую столовую. В дверях саженные ярко размалеванные плакаты. На них надпись: «Наше жаркое никогда не лаяло». Было холодно. Ветер играл словно на шарманке в проводах. Седых приоткрыл двери. Пахнуло аппетитным ароматом яичницы с ветчиной. Вошли. Китаец усиленно рекомендовал пирог с куриной печенкой. Бифштекс. Ростбиф. Свинка с картофелем. Яичница с ветчиной.

— Ну, что ж, — сказал Седых, — завезли, пусть кормят. Давай, товарищ Косоглазый порцию бифштекса.

— Вам прожаренный? — спросил китаец.

— Все равно, лишь бы побольше.

— А мне свиную и выпустите полдюжины яиц на сковородку.

— Вам приказано еще отпустить по литру пива.

— Ну, как? — спросил Шахов.

— Не смеем отказаться, — смеясь, бросил Седых.

Кормят и поят американцы, точно на убой. Сбивают остаться. А все же тоскуют ребята по России. Рвутся домой. Надоели хуже горькой редьки властям. Убедились американцы. Махнули рукой. Преданные ребята. Крепкие.

— Черт с ними, — решил судья, — пусть уезжают в свою вонючую СССР.

В НАЧАЛЕ сентября в Анадырский порт вошла американская шхуна «Блюси». Судно принадлежит «Олаф Свенсон и К°». На палубе двое пассажиров. Это Шахов и Седых.

Хорошее место Анадырь. Богатый и пушниной, и рыбой, и лесом край.