Эмир Наджи - Чёрный Ферзь

Вдруг снежный шум стал окрашиваться красным, синим и оранжевым. Мы подъезжали к городу, на обочине дежурили экипаж полиции и спасатели, которые ждали таких вот опрометчивых путников, а может просто тех, у кого не было выбора, кроме как ехать и сражаться со стихией. Полицейский остановил нас и спросил: откуда мы едем, и был ли кто-то еще на шоссе. К нему подошел спасатель и спросил о ситуации на шоссе. Я описал масштабы стихии и сугробы, которые отвоевали у гладкого асфальта территорию и плотно укрыли снежными барханами полосу, по которой всего несколько часов назад автомобили летели со скоростью ветра. Быть может, бросив вызов ветру, они тем самым его разозлили, и он щелкнул по носу зазнавшиеся металлические коробки, изрядно потрепав нас, но, все же дав нам возможность доехать до дома. Буря пожалела маленького Али, ведь она же женщина. Буря – она, и ничего женского ей не чуждо. Мы проехали пост и, казалось, за нами захлопнулись тяжелые металлические ворота, которые откроются только весной, когда растает снег, а может и не растает, ведь столько снега я не видел никогда, даже в детстве, когда этот снег был белее и вкуснее.

Зазвонил телефон, вернув меня в реальность. Номер был мне не знаком, и я показал его Мириам. Это оказался ее собеседник, которому она сказала, что с ней и малышом Али все в порядке. Она сказала, что мы въехали в город, буквально несколько секунд назад. Вдруг среди снежной бури, которая стала оранжевой, я увидел, что на обочине фарами сигналила машина. Мириам попросила остановить около нее.

К нам подошел мужчина, с очень острым взглядом и бородой, которая моментально стала белой из-за снега, который облепил ее за секунды. Его звали Хасан. Я встречал человека с подобным именем впервые, я слышал его в тех сказках «Тысяча и одна ночь», которые мне читал дедушка. Почему-то уже тогда Хасан мне представлялся именно таким. Мужчина лет пятидесяти пяти, может немного больше. Острые глаза, которые цепляют сразу и не отпускают. Такие глаза умеют слушать, поэтому с ними всегда интересно разговаривать, ведь они слушают очень внимательно своего собеседника. Заостренные скулы на худощавом лице придавали ему больше какой-то правильной мужской злости. Нет, это была не агрессия, а именно мужская злость, та, с которой он борется за достижение своих целей, за свою семью, за свою женщину и за своих детей. Злость не тупая и разрушительная, а острая как шашка, которая может стать и оружием в искусных руках воина и предметом, который может нанести тяжкие увечья тому, кто эту шашку в руки взял. Всем своим видом Хасан говорил, что он искусный воин, который умеет держать шашку в руках и применить ее только по ее назначению при этом очень искусно. Лицо его было сухим, как бывает сухим лицо у настоящих воинов, но это была не болезненная худоба, а худоба, которую оставила на лице жизнь, худоба, которая говорила о житейской мудрости этого человека. Его борода, которая сейчас выглядела немного комично, развеваясь на ветру, покрытая замерзающим снегом. Он помог Мириам сесть в его машину, я помог ему тихо перенести Али, чтоб он не проснулся. Я думаю, что испуг сделал свое дело, поэтому он спал крепко, пытаясь забыть этот вечер. Единственное, что он запомнит навсегда – это приходить на помощь. Хасан очень тепло обнял меня и много раз поблагодарил меня за то, что не бросил Мириам с ребенком, ведь это его семья, это его все, смысл его жизни. Казалось, что Хасан не способен настолько тепло обнять, и так от души поблагодарить, ведь первое впечатление создается о нем, как об угрюмом и неприветливом мужчине. На самом деле, он умеет открыто обнять, очень тепло и с благодарностью.

Доехав благополучно до дома, я все еще был под впечатлением от Хасана, который за минуту смог преобразиться. Горячий душ согрел меня, вернее отогрел меня настолько, что я почувствовал, что вернулся к жизни. Я заварил чай и стал думать о произошедшем и стихии, с которой пришлось столкнуться лицом к лицу. Странная штука, когда мы в опасности, мы не отдаем отчет в опасности происходящего, поэтому действуем холодно и трезво. Наверное, присутствие Ангела-Хранителя помогает почувствовать себя в подобных ситуациях увереннее и спокойнее. Он делится с нами потом, когда Ангел понял, что мы в безопасности. Он рассказывает нам, что могло бы случиться и от таких рассказов стынет кровь в районе диафрагмы. Нам кажется, что тогда к нам приходит осознание всей опасности, в которой мы были. Я тоже стал осознавать всю опасность. Меня удивлял тот факт, что я думал о том, если бы не заметил аварийку в кювете. Мириам с Али с большой долей вероятности бы просто погибла, ведь топливо рано или поздно закончилось бы, а Хасана не выпустили из города. Спасатели бы тоже к ним пробились только под утро, в лучшем случае. Тем временем чай стал согревать меня изнутри, и я начал засыпать. Тепло от горячего чая – медленно грело от желудка в ноги. Тепло от него разносилось постепенно по всему организму, будто бы чай нагревал кровь, которая очень медленно текла по венам и сосудам. Делает она это медленно, заботливо обогревая каждый уголочек организма. Тепло неизменно ведет за собой сон. Эти два товарища всегда идут вместе. Тепло пришло, и сон не заставил себя долго ждать.