Владимир Буров - Кастинг. Маргарита и Мастер

И как говорится, с корабля на бал попал в свою стихию, ибо здесь были те, кого он знал, но пока что забыл:

– Немного.

И видя, что гость растерялся, как обычно бывает с вновь прибывшим, если он:

– Имеет претензии, как Гришка Отрепьев, – сказал:

– Я пока что прочитаю вам что-нибудь хорошее, как-то:

И шеф-повар сразу почувствовал себя лучше, как обязательно надо было пить, а в последний момент ему заменили фужер с карболовой кислотой целой бутылкой Камю.

И более того, тут же попытался переманить Аллу Два, только что спустившуюся с соседнего стола, где праздновали-обмывали премию Войнича к себе, для чего буквально так и:

– Хлопнул себя по коленям.

Но эта штучка оказалась не так проста, ибо сказала:

– Ня буду я читать тебе морали, юнец, но если только победишь чуду-юду, то меня ты поведешь под венец!

После чего Плинт даже поперхнулся костью от заливного, которых там не было, так как и быть не могло, несмотря на то, что заказал себе еще одно, которое ему и изготовили наспех, но на смех:

– В нем больше не оказалось новогодних тачек с бантиком:

– Подарок мому любимому писателю, – на что он только и надеялся, ибо:

– Хоть Волгу могли бы подложить для смеха-греха. – Вспомнил бы молодость, как служил под знаменами Герцога Чемберленского, в том смысле, что вспомнил бы молодость, как бабушка мыла его после первого похищения трехсот рублей из пятого тома Кой-Кого, и уже тогда констатировала:

– Тоже – писателем будешь, – ибо, не умея читать уже ворует не только книги, но что самое главное:

– Умеет воровать мыс-с-ли-и!

Так как априори известно:

– Сам Человек не может додуматься ни до чего.

Дима настолько увлекся Аллой, что приехал на ее Ленд Ровере сам.

Так бывает? – Вот, пажалста:

– Я люблю купаться ночью.

– Я тоже.

– Это Чистые Пруды?

– Сначала мы пройдем очищение на Патриарших.

– Это Патриаршие? – удивилась Алла, и вошла в воду больше чем по колено.

Она обернулась и сказала:

– У меня такое непреодолимое чувство, что ты Том Кр, а я подставная телка.

Да? Тебе тоже так кажется?

– Нет, я думаю, ты настоящая принцесса.

– Неужели я похожа на принцессу?

– Сейчас мы это проверим, – сказал Дима, и тоже поплыл.

– Это не страшно? – спросила Алла. – Ночь, луна, под ногами нет земли.

– Даже если и так, теперь бояться поздно.

– Почему? – спросила Алла. И добавила: – Ты меня съешь?

– Да, – просто ответил Дима, и добавил: – Но только наполовину.

– Вторую половину куда?

– Побудешь пока…

– С тобой? – и тут она обернулась, чтобы увидеть огни горящего города. И ей показалось, что город действительно горит.

– Вот, я тебе говорил, что не надо оборачиваться?

– Не-нет-т? – жалобно мяукнула леди.

– Ну, теперь уже всё равно поздно.

– Да? Что поздно?

– Ловить мышей. – И он открыл такую пасть, что в нее можно было:

– Уместиться во весь рост.

И она залезла туда, как кролик в удава:

– Без дальнейшего принуждения.

И так бы ее никто и не вспомнил, кроме меня, но Плинтус после продолжительного размышления решил:

– Ценные вещи должны оставаться в семье. – И цапнул Диму за рукав:

– Вээ из май вайф?

– Я бин не понимайт твоего русского.

– Я между прочим, лауреат, хотя и бывший, если бывают бывшие лауреаты, – поэтому:

– Отвеча-а-а-ть-ь!

– Что ты орешь, как будто побираешься на площади? – спросил Дима, остановившись, подожди немного, щас дам, – и скрылся за дверью туалетума.

И пока он отвернулся на приветствие Тети тоже проследовавшей в параллельный туалет зачем-то, что, мол:

– Я тебе этого никогда не прощу, – даже успел немного задуматься:

– Если не найду ту, может согласиться на ухаживания этой? – но Алла явилась, так сказать:

– Собственной персоной: в парике блонде, – и так сразу не скажешь кто это, но точно, что одна из двоих:

– То ли Али Сильв, то ли Кир Дан.

Тут возникает закономерный вопрос:

– Мог Иов проглотить Кита? – в том смысле, что сначала один проглотил другого, потом наоборот.

Но Пли, проверив нечаянно халат этой Магдалины, когда вышел с ней – как будто заблудился к знаменитому уже вентилятору мясного холодильника, где недавно сидел Михаил Маленький – обнаружил в нем матрешку, и это был: