Уилбур Смит - Пылающий берег

— Я помню их обоих. Что с ними сталось?

— Мишель и я должны были пожениться, но он погиб…

Бобби был человеком незнакомым и добрым, Сантен не смогла больше сдерживать свои чувства и разговорилась. На странном английском рассказала о Мишеле, о планах жить в Африке, поведала об отце, о переменах, что произошли с ним после смерти матери, о том, как она, Сантен, старалась присматривать за стариком и пыталась сделать все, чтобы он не пил так много. Затем описала то, что произошло утром в горевшем шато.

— Иногда я думаю, что именно этого папа желал. По-своему устал от жизни. Захотелось умереть, чтобы снова быть с мамой. Но теперь и его, и Мишеля больше нет. У меня никого не осталось.

Когда она наконец закончила рассказ, то почувствовала себя опустошенной и усталой, тихо смирившейся со своей судьбой.

— Да, вы и правда прошли через ужасные муки. — Бобби протянул руку и сжал ее предплечье. — Жаль, что я не могу вам помочь.

— Вы уже помогли мне. Спасибо, Бобби.

— Я мог бы дать вам… немного настойки опия, вам надо выспаться.

Сантен почувствовала, что кровь застучала у нее в висках: страстное желание получить быстрое забвение, которое он ей предлагал, было столь сильным, что это напугало ее.

— Нет, — отказалась она с излишней выразительностью. — Со мной все будет в порядке. — Поежилась. — Мне холодно, и уже поздно. Еще раз благодарю за то, что выслушали меня.

Анна повесила одеяло в виде ширмы в конце амбара и сделала для них с Сантен матрас из соломы. Упав на него, девушка почти тотчас же заснула мертвым сном и пробудилась на рассвете в поту от нахлынувшей на нее неукротимой тошноты.

Еще не до конца проснувшись, пошатываясь и спотыкаясь, она вышла наружу и ухитрилась спрятаться за каменной стеной двора, прежде чем стошнило. А когда распрямилась и вытерла губы, прижимаясь к стене в поисках опоры, то обнаружила рядом с собой Бобби Кларка. На его лице появилось встревоженное выражение, он взял ее запястье и проверил пульс.

— Я думаю, мне лучше вас посмотреть.

— Нет. — Сантен почувствовала себя уязвленной. Это новое недомогание тревожило, ибо она всегда была здоровой и сильной. А вдруг врач обнаружит какую-нибудь ужасную болезнь?

— Я хорошо себя чувствую, правда. — Но он решительно повел ее за руку к санитарной машине на стоянке и опустил холщовые боковые шторки.

— Ложитесь туда, пожалуйста. — Бобби не обращал внимания на протесты и расстегнул ей блузку, чтобы прослушать грудь.

Его манера была такой требовательно-профессиональной, что Сантен больше не спорила и смиренно подчинилась, садясь, кашляя и дыша по указанию.

— А теперь я осмотрю вас. Вы хотите, чтобы ваша служанка присутствовала в качестве дуэньи?

Она безмолвно замотала головой.

— Пожалуйста, снимите ваши юбки.

Закончив осмотр, Бобби демонстративно медленно заворачивал свои инструменты обратно в полотенце и завязывал тесемки, пока Сантен приводила себя в порядок. Посмотрел на нее с таким особенным выражением лица, что она всполошилась.

— Это что-нибудь серьезное?

Врач покачал головой.

— Сантен, ваш жених погиб. Вы мне сказали об этом вчера вечером.

Она кивнула.

— Еще очень рано, чтобы говорить уверенно, очень рано… но я полагаю, что вам понадобится отец для ребенка, которого вы носите.

Ее руки взлетели к животу в непроизвольном защитном жесте.

— Я на самом деле знаю вас всего лишь несколько дней, но для меня это достаточно долгий срок, чтобы понять, что я полюбил вас. Я почел бы за честь… — Он умолк, так как Сантен не слушала.

— Мишель, — шептала она. — Ребенок Мишель. Я не все потеряла. У меня сохранилась частица его.

Сантен ела сандвич с ветчиной и сыром, который принесла Анна, с таким наслаждением, что та стала подозрительно рассматривать ее.

— Я сейчас чувствую себя намного лучше, — предвосхитила Сантен расспросы.

Они помогли накормить и подготовить раненых к дневному пути. Двое, находившиеся в критическом состоянии, умерли ночью, и санитары поспешно похоронили их в неглубоких могилах на краю поля. Машины тронулись и въехали в основной транспортный поток.

Заторы на дороге по сравнению с предыдущим днем уменьшились. Войска вышли из состояния бессмысленного замешательства и привели себя в подобие порядка. Транспорт по-прежнему ехал медленно, но с меньшим количеством остановок и фальстартов, а вдоль дороги были расположены созданные за ночь склады снабжения и передовые полевые штабы.