Уилбур Смит - Пылающий берег

— Господи, парень, соберись! — рявкнул он вслух.

В ведущем звене Эндрю подавал сигнал, и Майкл, как на шарнирах, развернулся, чтобы разглядеть то, что не увидел сам.

Это было звено из трех самолетов, летевшее на расстоянии четырех миль юго-западнее и на две тысячи футов ниже того места, где были они.

«Свои». Он узнал двухместные самолеты «Де Хевиленд». Почему не увидел их первым? У него самые зоркие глаза в эскадрилье.

«Сосредоточься». Майкл окинул взглядом лесную полосу к югу от Дуэ, занятого немцами, и обнаружил оборудованные орудийные позиции на опушке. «Около шести новых батарей». Сделал пометку в бортовом журнале, не прерывая наблюдения.

Они достигли западной границы района, отведенного для патрулирования, и все звенья повернули одно за другим. Полетели назад вдоль линии фронта, но теперь солнце светило в глаза, а полоса грязно-серо-голубых облаков оставалась слева.

«Формируется холодный фронт, — прикинул Майкл и вновь стал думать о Сантен, словно она проскользнула к нему в мысли с черного хода. — Почему ее не было? Заболела? Провести ночь на улице, в дождь и холод… Пневмония — это смерть». Мысль ужаснула его. Он представил, как она угасает, обливаясь потом. Ракета, пущенная из сигнального пистолета Вери [82], описала дугу над носом машины Майкла, и тот виновато вздрогнул. Эндрю подал сигнал «Вижу противника», пока Майкл мечтал.

Майкл принялся бешено искать. «Ах! — вздохну он с облегчением. — Вон он!» Внизу и левее.

Это был самолет-одиночка, германский двухместный корректировщик артиллерийского огня, летевший чуть восточнее гряды холмов и торопившийся в направлении Арраса, — медленный, устаревшего типа, легкая добыча для быстрых и смертоносных СЕ-5а. Эндрю снова сигнализировал, оглядываясь на Майкла, — его зеленый шарф трепетал на ветру, а на губах играла бесшабашная улыбка.

«Я атакую! Прикройте меня сверху». И Майкл, и Хэнк показали, что поняли сигнал, и остались наверху, а Эндрю, отвернув самолет и полого пикируя, пошел на перехват в сопровождении своего звена. «Какое великолепное зрелище!» — проводил их взглядом Майкл. Он был захвачен погоней, необузданной атакой с неба: это небесная кавалерия, несшаяся во весь опор, быстро перегоняла свою медлительную и неуклюжую добычу.

Майкл возглавил остальные самолеты эскадрильи, которые выполняли несложные маневры для прикрытия атаки. Он высунулся из кабины, ожидая поражения цели, но внезапно почувствовал незаметно подкравшееся беспокойство, снова эту холодную тяжесть предчувствия неудачи где-то в животе, инстинктивное ощущение нависшей катастрофы и окинул взглядом небо над собой и вокруг.

Оно было ясным и мирно пустынным, тогда его взгляд переключился на слепящий блеск солнца. Закрывшись ладонью и глядя только одним глазом между, пальцев, наконец увидел их…

Они появились из полосы облаков, вспенивая ее, похожие на рой крикливо раскрашенных, блестящих ядовитых насекомых. Это была классическая засада. Самолет-приманка засылается на небольшой высоте и скорости, чтобы завлечь врага в ловушку, а затем следует стремительный и смертельный удар со стороны солнца, из-под облаков.

— О, пресвятая Матерь Божья! — выдохнул Майкл, выхватывая сигнальный пистолет Вери из кобуры рядом с сиденьем.

Сколько же их?! Невозможно было пересчитать эту злобную свору. Шестьдесят, может быть, больше — три полные эскадрильи истребителей «Альбатрос Д-Ш», раскрашенных во все цвета радуги, как соколы, стремительно снижались, наваливаясь на ничтожное звено Эндрю.

Красной сигнальной ракетой Майкл предупредил своих пилотов и, совершив маневр через крыло, спикировал, чтобы перехватить вражескую эскадрилью прежде, чем она нагонит Эндрю. Но, мгновенно оценив треугольник скоростей и расстояний, понял, что они опоздали, всего на четыре или пять секунд опоздали, и звено Эндрю уже не спасти.

Те четыре или пять секунд, что он попусту растратил в бесплодных мечтаниях, наблюдая за нападением на германский самолет-приманку! Те решающие секунды давили на него как свинцовые болванки, когда он до отказа открыл дроссель своего СЕ-5а. Мотор жалобно взвыл, выражая своеобразный протест загнанной машины, концы лопастей пропеллера закрутились со скоростью, превышавшей звуковую, и Майкл почувствовал, как в этом самоубийственном пике от перегрузки прогибаются и изгибаются крылья, а скорость и давление нарастают.

— Эндрю! — кричал Майкл. — Оглянись же, старина! — Его голос потерялся в завывании ветра и пронзительно-резких звуках перегруженного мотора.