Уилбур Смит - Пылающий берег

Опустив руки, старик шагнул в черноту в скале и исчез из виду. Сантен охватила жуткая тревога, она рванулась вслед за ним, но, коснувшись локтя, Х-ани удержала ее.

— Сейчас нам угрожает страшная опасность, Нэм Чайлд. Если стражи воспротивятся, мы умрем. Не беги, не маши руками. Шагай медленно, однако решительно и целенаправленно, прося благословения духов, пока будешь идти, — отпустив локоть девушки, Х-ани ступила вперед скалы вслед за мужем.

Сантен колебалась. В какой-то миг она повернула было обратно, но любопытство и страх одиночества победили. Подгоняемая этими чувствами, медленно двинулась к стене туда, где исчезли О-хва и Х-ани. Только сейчас увидела проем в скале — узкую вертикальную щель, через которую можно было пройти, лишь чуть развернув плечи.

Она сделала глубокий вдох и скользнула в щель. Миновав узкий вход, остановилась, чтобы дать глазам привыкнуть к сумраку, и увидела, что находится в длинном темном тоннеле. Он был естественного происхождения — это Сантен определила сразу, ибо никакой рабочий инструмент стен не касался, а высоко над головой в них виднелись трещины и проемы. Впереди слышался только шорох голых ног стариков-бушменов, ступавших по каменному полу, а потом вдруг до слуха донесся еще один звук. Низкое, шелестящее гудение, похожее на шум прибоя, каким он слышится издали.

— Следуй за мной, Нэм Чайлд. Держись поближе, — долетел до нее голос Х-ани, и девушка медленно пошла вперед, вглядываясь в тени на стенах, пытаясь найти источник этого глубокого вибрирующего звука.

В сумраке над головой она рассмотрела очертания каких-то странных предметов, похожих на пластинки, прилепившихся к стенам так, как растет древесный гриб на стволе погибшего дерева, хотя больше всего они напоминали крылья множества бабочек, вылетевших из куколок. Эти «крылья» нависали так низко, что Сантен пришлось наклоняться. И только тут она с ужасом поняла, куда попала.

Трещина в скале была гигантским ульем. А эти похожие на врезанные в стены крылья на самом деле были ячейками для меда, и такого объема, что в каждой из них содержались, наверное, сотни литров. Теперь Сантен могла рассмотреть и насекомых, роящихся над ячейками и тускло поблескивающих в слабом свете, и сразу вспомнила все истории, какие Мишель рассказывал ей об африканских пчелах.

— Они гораздо больше и чернее, чем ваши пчелы, — хвастался он. — И такие злые, что однажды я видел, как они насмерть изжалили быка.

Едва дыша, напрягшись так, что мускулам стало больно от ожидания первого горящего укуса, заставляя себя идти медленно, а не мчаться вперед, Сантен тихонько следовала за двумя постепенно уменьшавшимися фигурками впереди. Роившиеся полчища ядовитых насекомых были всего в. нескольких дюймах над ней. Зло гудевший хор, казалось, гудел все сильнее и сильнее, пока не стал угрожающе-оглушительным.

— Сюда, Нэм Чайлд. И не бойся, иначе маленький крылатый народ учует твой страх, — шепотом сообщила Х-ани, и в тот же миг пчела опустилась на щеку.

Сантен инстинктивно дернула было рукой, чтобы смахнуть ее, но некоторым усилием заставила себя не двигаться. Пчела, щекоча лицо лапками, переползла на верхнюю губу, и тут же другая села на приподнятый локоть.

Девушка в ужасе уставилась на насекомое. Оно было огромным и угольно-черным, с темно-золотистыми полосками на животике. Прозрачные крылышки сложены ножницами, а сетчатые глаза, казалось, мигали в сумраке тоннеля.

— Пожалуйста, маленькая пчелка, пожалуйста… — молила Сантен, но насекомое изогнуло спинку дугой, из полосатого животика высунулся кончик жала, похожего на острую темную иглу.

— Пожалуйста, позволь пройти мне и моему малышу!

Тельце пчелы изогнулось, жало коснулось мягкой загорелой кожи на внутренней стороне локтя. Сантен напряглась, зная, что вслед за пронзительно-колющей болью разнесется густой сладковатый запах яда, который приведет в бешеную ярость огромный рой пчел над ней. И ясно представила себя погребенной под живым шуршащим ковром из пчел, корчившейся на полу пещеры, умирающей одной из самых жутких смертей, какие ей были известны.

— Пожалуйста, позволь моему ребенку родиться в твоем сокрытом от всех месте, и мы будем чтить тебя до конца нашей жизни.

Пчела втянула пульсирующее жало обратно, начав на руке замысловатый танец: она поворачивала свое тельце из стороны в сторону, наклоняла и поднимала головку, а затем, блеснув трепетными серебряными крылышками, унеслась прочь.