Уилбур Смит - Пылающий берег

Гарри почувствовал, как рука, зажатая между их обнаженными телами, опускается вниз.

— Где тут мой щеночек? — Ее пальцы дотянулись, и он запаниковал. Стал вырываться и дергаться, однако она легко его удержала. От постоянного ручного труда пальцы были шершавыми, как наждачная бумага, но они щекотали и не отпускали, тиская и лаская, подбадривая довольным мурлыкающим голосом:

— Вот уже и большой мальчик. Какой большой мальчик!..

Гарри не мог больше сопротивляться. Каждый нерв и мускул в нем напряглись. Тело заныло и заболело, но пальцы продолжали ласкать и трогать, а в голосе появилась истома, которая усыпляла и успокаивала так, что оно расслабилось и словно освободилось из оков.

— Ах! Что это происходит с нашим подросшим мальчиком?

Неожиданно ее прикосновение наткнулось на твердое сопротивление, она засмеялась снова. Большие бедра отпустили его, медленно раздвинувшись.

— Тихонько, тихонько, — предостерегала она, потому что Гарри начал опять сопротивляться и дергаться. — Вот так! Да, вот так, так!

Анна руководила им, пытаясь помочь, а он отчаянно торопился.

Вдруг в ноздри ему ударил горячий запах ее собственного возбуждения, густой, восхитительный, ни с чем не сравнимый аромат, и новая мощная волна окатила его. В этот же миг он превратился в героя, в орла, бога-громовержца. Теперь был сильным, как бык, твердым, как гранит, и длинным, как меч.

— О, да! — выдохнула Анна. — Вот, вот так!

Его напор уже не встречал никакого сопротивления, он двинулся вперед и проник, скользя и утопая, в ее глубины и в тот чудесный жар, что куда жарче любого места, какие узнал за все годы своего существования. С неожиданной поспешностью и ожесточением она рванулась вверх, но повалилась под ним, как под кораблем, боровшимся с океанским штормом, и стала глухо стонать, подгоняя охрипшим, гортанным голосом, пока небо не обрушилось.

Он медленно возвращался издалека, а она держала его и поглаживала, разговаривая снова, как с ребенком:

— Ну вот, малыш. Все хорошо. Теперь все хорошо. Так оно и есть. Теперь все было хорошо.

Никогда раньше Гарри не чувствовал себя в такой безопасности и не испытывал такого глубокого, всепроникающего покоя. Прижал лицо к ее груди, растворившись в обильной плоти, и жаждал остаться в ней навечно.

Любовно поглядывая на Гарри, Анна убрала его редкие мягкие волосы со лба и ушей. В неярком свете костра вдруг заблестела розовая лысина на макушке, из-за чего в груди у Анны что-то сжалось. Гарри показался таким беззащитным, что ей немедленно захотелось его утешить. Вся нерастраченная любовь и тревога за Сантен перенеслись теперь на Гарри, потому что эта женщина была создана, чтобы отдавать свою верность, теплоту и преданность другим. Она стала укачивать его, как младенца, баюкая и тихонько напевая.

На рассвете Гарри обнаружил другое чудо. Выскользнув из лагеря и направившись к пляжу, он увидел, что путь для них открыт. Под влиянием прибывавшей луны океан готовился к большому весеннему отливу, его воды откатились, оставив под дюнами широкую полоску ровного, жесткого, мокрого песка.

Кинувшись обратно в лагерь, он помчался в палатку к капралу и вытащил того из-под теплого одеяла.

— Поднимайте немедленно людей, капрал! Я хочу, чтобы «форд» заправили бензином, загрузили всем необходимым, включая канистры с водой на четверых на три дня, и чтобы через пятнадцать минут все было готово к отъезду, ясно? А если так, то выполняйте приказ, а не стойте истуканом, вытаращившись на меня!

Повернулся и побежал к Анне, которая уже появилась из брезентовой палатки.

— Мевру, отлив! Мы сможем проехать.

— Я знала, что ты найдешь выход, минхерц!

— Мы отправимся на «форде» — ты, я и еще двое. Будем торопиться изо всех сил, пока не начнется прилив, а потом затащим машину повыше, но как только вода начнет снова отступать, поднажмем. Ты сумеешь собраться за пятнадцать минут? Нам надо хорошенько воспользоваться отливом.

И помчался от нее, приказывая на ходу:

— Давайте, капрал, шевелитесь и поторапливайте людей!

Едва Гарри исчез из виду, капрал, выкатив глаза, заворчал, да так, чтобы его могли услышать остальные:

— Что это нашло на нашу курицу?! Будь я трижды проклят, но он держится настоящим петухом!

Целых два часа они ехали, выжимая из «форда» максимальную скорость в сорок миль, пока песок был твердым и не проваливался. Когда он стал мягче, трое пассажиров, включая Анну, выпрыгнули из машины и продолжали ее катить, навалившись все вместе сзади. Потом, снова попав на твердое, они вскарабкались обратно и, присвистывая от возбуждения, помчались на север.