Уилбур Смит - Пылающий берег

Анна ничего этого с ними не разделяла. Вид суши вызвал в ней лишь разъедающее нетерпение. Мощное движение огромного корабля казалось слишком слабым, слишком похожим на движение улитки: каждая минута, проведенная здесь, в океане, была потрачена впустую, потому что оттягивала для горевшей ожиданием Анны тот момент, когда она сможет отправиться на поиски Сантен. В течение нескольких коротких дней это стало единственным смыслом всего ее существования.

Анна волновалась, а перед ней разворачивалась драма: ветер, пересекавший широкие просторы Атлантического океана свободно и нестесненно, встретил неожиданную преграду в виде большой горы и, как необъезженная лошадь, впервые почувствовавшая удила, подался назад и забился в чудовищном раздражении.

На широкой плоской вершине горы густое белое облако расцвело и стало, выкипая, переливаться через отвесный край медленным, вязко-студенистым потоком вниз по голым скалам. Вокруг раздались изумленные восклицания, но Анной владело лишь непереносимое желание почувствовать под ногами землю и повернуть свои стопы назад, на север, чтобы начать поиски.

Теперь обозленный ветер, слетевший со скал, снова направился на море и вздыбил его спокойную голубую поверхность, сначала придав ей мрачный цвет оружейного металла, а затем доведя до неистовства и покрыв пятнами пены. Когда «Инфлексибл» вышел из-под прикрытия горы и вступил в узкий проход между Столовой бухтой и островом Робен, юго-восточный ветер ударил по нему, словно молот, и даже такой корабль был вынужден продемонстрировать почтение и накрениться под его мощью.

В истории парусного мореплавания большим кораблям не раз удавалось подходить на такое же близкое расстояние к горе, но лишь для того чтобы их, с приведенными в беспорядок снастями, сдувало обратно в океан, после они еще многие дни или даже недели не видели земли. Но «Инфлексибл», раз продемонстрировав свою силу, прошел через ворота в бетонном молу и сдался только притязаниям суетливых паровых буксирчиков, которые заспешили ему навстречу. Как возлюбленный, корабль поцеловал причал, и толпа, выстроившаяся на пристани, замахала, глядя вверх, на палубы. При этом женщины сражались со взбунтовавшимися юбками, мужчины прижимали шляпы к головам, а звуки мелодии, которую играл военно-морской оркестр, разместившийся в передней части главной палубы крейсера, становились то громче, то тише. Порывы ветра придавали песне «Правь, Британия» [124]необычный ритм.

Как только были спущены трапы, по ним поспешила группа людей — служащие гавани, одетые в белую тропическую форму, украшенную золоченым шнуром, и военно-морские офицеры вместе с несколькими явно важными гражданскими лицами.

Теперь, помимо своей воли, Анна почувствовала легкий интерес и стала внимательно рассматривать белые городские здания, разбросанные вдоль всего подножия высоких серых скал.

— Африка, — пробормотала она. — Ну, и из-за чего было так суетиться? Интересно, а что бы Сантен…

При мысли о девушке все остальное было изгнано из помыслов; Анна еще смотрела на берег, но уже ничего не видела и не слышала, пока легкое прикосновение к плечу не вернуло ее в настоящее.

Один из гардемаринов, молодой и зеленый, как школьник, даже в своей ладной тропической форме, робко отдал ей честь.

— В офицерской кают-компании вас ждет посетитель, мэ-эм.

Когда стало ясно, что она его не поняла, он жестом попросил следовать за ним.

У двери кают-компании гардемарин посторонился и пропустил Анну. Она стояла у входа и мрачно-подозрительно осматривалась, держа обеими руками впереди себя саквояж. Посетители и офицеры корабля уже вовсю отдавали должное запасам джина и тоника, когда флаг-адъютант крейсера увидел ее.

— А, ну вот, наконец-то. Это та самая женщина, — он отозвал в сторону одного из гражданских и подвел его, чтобы познакомить.

Анна тщательно оглядела его. По-мальчишески строен, одет в серый, цвета голубиных перьев, костюм-тройку великолепного покроя из дорогого материала.

— Мевру Сток? — спросил как-то застенчиво, и Анна с удивлением сообразила, что он не только не мальчик, но, вероятно, лет на двадцать ее старше.

— Анна Сток? — Его волосы, поредев, обнажили две глубоких залысины с обеих сторон гладкого академического лба, но их длинным прядям было позволено спускаться на шею и плечи. )

«Вот где бы поработать ножницами», — подумала Анна и сказала:

— Ja [125], я — Анна Сток.

Он продолжил на африкаанс, который был ей понятен: