Уилбур Смит - В поисках древних кладов

— Признаете ли вы, сэр, мое право уточнить государственную принадлежность и порт приписки вашего корабля?

— Можете подняться на борт, капитан, как только зачехлите свои орудия. Но не посылайте кого-нибудь из младших офицеров.

Манго Сент-Джон поставил себе целью вдоволь поиздеваться над командиром «Черного смеха». Но в душе проклинал злую шутку, которую выкинул ветер, позволив канонерской лодке настичь его.

С «Черного смеха», демонстрируя безукоризненное мастерство, спустили на воду, несмотря на сильную зыбь, баркас, тот быстро подошел к борту «Гурона». Затем суденышко отплыло назад, а капитан вскарабкался по штормтрапу.

Морской офицер оказался таким гибким и ловким, что Манго Сент-Джон, видимо, ошибался, принимая его за пожилого человека: англичанину явно не было тридцати. Его корабль изготовился к бою, поэтому вместо парадного мундира офицер надел простую льняную рубашку, брюки и мягкие сапоги. За поясом торчали два пистолета, у бедра в ножнах висела абордажная сабля.

— Кодрингтон, капитан вспомогательного крейсера Ее Величества «Черный смех», — натянуто представился он.

Соль и солнце выбелили его голову до серебристой белизны, правда, мелькали пряди и потемнее. На затылке волосы были стянуты кожаным шнурком в короткую косичку. Жаркое морское солнце окрасило лицо золотисто-медовым загаром, выделялись лишь выцветшие голубые глаза.

— Капитан Сент-Джон, владелец судна.

Ни тот, ни другой не сделали ни малейшего движения, чтобы обменяться рукопожатием. Они, казалось, ощетинились, как два волка, впервые встретившие друг друга.

— Надеюсь, вы не собираетесь задерживать меня дольше, чем необходимо. Не сомневайтесь, мое правительство будет поставлено в известность об этом инциденте.

— Ваши документы, капитан! — Молодой офицер пропустил угрозу мимо ушей и прошел за Сент-Джоном на ют. И вдруг на мгновение замешкался, заметив у заднего планшира Робин и ее брата, но сразу оправился, слегка поклонился и углубился в изучение документов, которые Манго Сент-Джон разложил на штурманском столике.

Капитан Кодрингтон склонился над столиком, быстро проглядывая бумаги, потом выпрямился: похоже, он что-то обнаружил.

— Черт возьми, Манго Сент-Джон, ваша слава бежит впереди вас, сэр. — Лицо англичанина исказилось от волнения. — И слава весьма почтенная. — Голос его дрожал от ядовитой горечи. — Вам первому из торговцев удалось перевезти через океан три тысячи душ за двенадцать месяцев — неудивительно, что вы можете позволить себе такой великолепный корабль.

— Вы играете с огнем, сэр, — с ленивой дразнящей ухмылкой предупредил его Манго Сент-Джон. — Я прекрасно знаю, на что способны ваши офицеры в погоне за несколькими гинеями призовых денег.

— Где вы собираетесь взять на борт следующий груз людского горя, капитан Сент-Джон? — оборвал его англичанин. — Этот прекрасный корабль выдержит две тысячи человек. — Он в ярости побледнел.

— Если вы закончили дознание… — Улыбка не сходила с лица Сент-Джона, но морской офицер продолжал:

— Нашими стараниями на западном побережье стало жарковато для вас, не так ли? Трудно спрятаться даже за этой шелковой тряпочкой. — Офицер кивнул на флаг на грот-рее. — Поэтому вы стремитесь на восточное побережье, правда, сэр? Говорят, за два доллара можно купить отличного раба, а за десятишиллинговое ружье — даже двух.

— Вынужден просить вас немедленно покинуть мой корабль. — Сент-Джон забрал документы, их ладони соприкоснулись, и англичанин брезгливо вытер руку.

— Я бы отдал пятилетнее жалованье, чтобы заглянуть в ваш трюм, — горько сказал он, впиваясь в лицо Сент-Джона яростными светлыми глазами.

— Капитан Кодрингтон! — шагнул вперед Зуга Баллантайн и резко произнес. — Я британский подданный и офицер армии Ее Величества. Могу заверить, что на борту этого судна нет рабов.

— Если вы англичанин, вам должно быть стыдно путешествовать в такой компании. — Кодрингтон взглянул поверх Зуги. — К вам это тоже относится, мадам.

— Вы обманываетесь, сэр, — мрачно возразил Зуга. — Я уже предоставил вам свои заверения.

Кодрингтон снова перевел взгляд на Робин Баллантайн. Доктор была глубоко и непритворно уязвлена. Она, дочь Фуллера Баллантайна, величайшего борца за свободу и противника рабства, она, полномочный представитель Общества борьбы за запрещение работорговли, путешествует на борту отвратительного невольничьего корабля — такое обвинение потрясло ее до глубины души.