Лев Квин - Ржавый капкан на зеленом поле

Я все ждал, спросит ли Инга про ремонт? Нет, не спросила. Ингу ремонт не заинтересовал. А у меня он из головы не выходил. Что тут, в квартире, потребовалось ремонтировать так срочно? И почему Вальтер ничего не сказал мне про ремонт? Он что, тоже не знал? Судя по всему, нет.

Инга решительно отказалась от двухспальной кровати и постелила себе на раскладушке в гостиной. Дверь в спальню, где лег я, она оставила открытой. Время еще было, по нашим понятиям, не позднее. Спать не хотелось ни Инге, ни мне. Она болтала о всяких пустяках, потом стала расспрашивать о Вене первых послевоенных лет.

— Где вы тогда жили с мамой?

— На Зингерштрассе. Это довольно близко отсюда. За собором святого Стефана. Там напротив кабачок со смешным названием: «Три топора». Говорят, его завсегдатаем был Франц Шуберт. Интересно, уцелел ли?

— Сходим?

— Непременно! Вот только разделаюсь завтра с обязательной программой, и пойдем тогда бродить по всем нашим с мамой местам.

Инга замолкла. Я уже подумал — задремала. Мне это было на руку. Требовалось кое-что предпринять, и я не хотел, чтобы она видела.

Подождал немного для верности. И вдруг она спросила:

— Отец, а какая у тебя была цель в жизни?

Голос бодрый, свежий, и я понял, что она не дремала, а о чем-то думала.

— Почему «была»? Я еще жив.

Инга рассмеялась.

— Я имею в виду твою юность. Когда ты работал в подполье в Латвии.

— Мировая революция.

Снова раздался ее тихий смех. Точно так же смеялась Вера. Удивительно, каким неожиданным образом повторяются родители в детях.

— Я серьезно, отец.

— Я тоже.

— Смотри-ка! На меньшее ты не был согласен?

— Нет, я был жутким максималистом.

— А теперь?

— И теперь.

— Например?

— Например, мне жутко хочется спать.

Она помолчала.

— Ты полагаешь, со мной нельзя говорить серьезно?

— Почему же? Когда я тебя просил не беспокоить по пустякам Редлихов, я говорил совершенно серьезно.

Кажется, этого хватит. Инга обиделась и больше заговаривать не будет. Но к утру все пройдет: Инга отходчива. Это качество она тоже унаследовала от Веры.

Во втором часу ночи я встал, взял на столике рядом с кроватью подготовленные заранее спички, сигару. Хоть я и давно уже бросил курить, но всегда, когда уезжал из дому, брал с собой две-три сигары. Мне нравился их запах, он как-то примирял меня с чужими комнатами, где приходилось жить, действовал по-домашнему успокаивающе.

Инга сказала: в коридоре следы мела. Скорее всего, это не мел, а штукатурка. И если мое предположение верно…

Я вышел в коридор, сунул в рот сигару. Чиркнул спичку о коробок.

В верхнем углу против входа, между стеной и потолком, среди лепных украшений, сверкнул ответный огонек. Сверкнул и погас вслед за спичкой. Но мне уже этого было достаточно.

Не спеша я раскурил сигару, пустил несколько клубов дыма. Заглянул на кухню, в ванную, повсюду зажигая спички. Подносил их к кончику дымящейся сигары, одновременно внимательно наблюдая за потолком и стенами. Нет, как будто нигде больше не отсвечивало.

Вернулся в спальню, лег. Вентилятор старался вовсю, разгоняя духоту. Но разогнать тревожные мысли он не мог. Что ж, все ясно. Огонек моей спички отразился в миниатюрном объективе телевизионной камеры, установленной перед нашим вселением в коридоре квартиры.

Мы с Ингой находились под наблюдением. Кому-то потребовалось поместить нас под колпак.

Но почему? Зачем? Кого мог заинтересовать в Вене советский ученый, доктор исторических наук, специалист по истории коммунистических партий Прибалтики? И какую пользу для себя собирались эти люди извлечь из наблюдений за входной дверью квартиры?

Или я интересую их вовсе не как ученый, не как историк, а просто как Арвид Ванаг? Как комсомолец-подпольщик, якобы подписавший некогда тайное обязательство о сотрудничестве с латвийской охранкой?

Неужели это возможно?

Неужели только теперь, спустя больше чем тридцать лет, выполз, наконец, на свет божий из мрака запыленных архивов этот плотный белый лист с моей собственноручной росписью под коротким, но емким текстом?

А может быть, я зря ломаю себе голову? Может быть, совсем другое? Ну, например, Шимонеки, отсутствующие хозяева квартиры, привлекли к себе чье-то пристальное внимание, и мы с Ингой здесь совершенно ни при чем?..

раздался рано утром. Я, сразу проснувшись, ринулся в коридор к телефону. Бросил беглый взгляд на часы: четверть седьмого. Кому взбрело в голову звонить в такую рань?