Лев Квин - Ржавый капкан на зеленом поле

— Спасибо, Карл, — я растроганно похлопал его по плечу. — Нужно обязательно сегодня. У нас ведь и там программа. Одно цепляется за другое… Словом, никак!

Услышав голоса, из соседней комнаты явилась моя дочь. Мы завтракали вместе, но потом Инга отправилась на прогулку. «Прошвырнуться по владениям Мирабель», — как она «изящно» выразилась.

— Что случилось, Карл? — Она, дружески улыбаясь, подала ему руку.

— Почему сегодня никто не разбудил меня ни в четыре, ни в пять, ни даже в шесть? Я позорно продрыхла все это прекрасное утро.

— Небольшое осложнение, флейлен Инга.

— Осложнения? — Инга переводила взгляд с него на меня. — Такая изумительная погода — а у вас тут какие-то осложнения?

— Карл шутит. Просто мы с тобой поедем в Инсбрук не на машине, а поездом, как предполагалось раньше. Вот и все.

Инга огорчилась:

— А Целль-ам-Зее? А снежные вершины, опрокинутые в воду озера?

— Мне самому страшно жаль, фрейлейн Инга. — Лицо Карла опять приобрело виноватое выражение. — Все как будто вывернулось наизнанку… Вот и фрау Маргарет тоже…

— Тоже вывернулась наизнанку?

Инга никогда не пропускала возможности подкусить. Она будто ждала, когда с чьих-то уст сорвется не совсем удачное слово.

Карл ухмыльнулся. То, что меня в Инге раздражало, злило, а иногда, правда редко, даже выводило из себя, ему, кажется, было вполне по душе.

— Тогда уж скорее ее вывернули… Вы знаете, она ведь готовится к каждому своему походу с гостями, как учитель к уроку. Обложится справочниками, словарями… А тут ей прямо с утра нежданно-негаданно подсунули каких-то двух датских бизнесменов. У второго городского гида сегодня отдых, а датчане возьми да и прилети на день раньше условленного. Оба толстенькие, оба коротконожки. Фрау Маргарет шипит, как недобродившее вино. Боюсь, господам датчанам сегодня не поздоровится.

— А вы?..

— Оставлен целиком и полностью в вашем распоряжении, фрейлейн Инга. Приказано быть с господином профессором до самого поезда.

— Значит, и кнедли…

— Само собой разумеется! Если… если вы только не передумали, — Карл косился на нее с опаской.

— Я передумала?! — ужаснулась Инга. — Да они мне сегодня всю ночь снились, эти кнедлики! Коричневые такие, блестящие, словно шоколадные, хрустят в зубах.

— Да ничего подобного! Они белые, мягкие, прямо тают во рту.

— Правда? Какое счастье! Терпеть не могу шоколад!..

Мы быстро собрали свои немногочисленные вещи, Карл снес их в машину. Не имело никакого смысла возвращаться перед поездом в гостиницу.

— Едем прямо к вам. Карл? — Инга по своему обыкновению устроилась на переднем сиденье. — Мне хочется посмотреть, как Лиззль их делает.

— Она еще в церкви.

— Разве сегодня праздник? — удивилась Инга.

— А как же!

— Какой?

— Три года с того дня, как нас соединила святая дева Мария. Мы познакомились у ее алтаря. Нужно же поблагодарить. Нам кнедлики, а ей хотя бы свечу.

— Конечно, конечно, — великодушно согласилась Инга. — А куда вы нас сейчас везете?

— На Гору капуцинов, с вашего разрешения. Есть еще время, и я хочу преподнести вам весь Зальцбург.

— На блюдечке?

По-немецки это прозвучало чересчур прямолинейно, и Карл озадаченно повернулся:

— Как вас понимать, фрейлейн Инга?

— Есть такое русское выражение: на блюдечке, на тарелочке. Оно означает: любезно преподнести все целиком, без остатка.

— Ну что ж, на блюдечке так на блюдечке — мне для вас ничего не жаль…

Они беспечно шутили, смеялись, а я все ломал голову над своим «кроссвордом». Почему поезд? Почему именно поезд?

В конце концов я пришел к выводу, что «кроссворд» неразрешим. Уж слишком мало у меня исходного материала. По крайней мере в настоящий момент.

Придется набраться терпения и ждать дальнейшего развития событий.

Серпантин привел нас на вершину лесистой горы. Карл поставил машину у края дороги и пригласил нас следовать за ним по едва обозначенной тропинке, которая петляла между соснами.

Лес становился все гуще. И вдруг он оборвался. Неожиданно, разом. Мы оказались на краю пропасти.

Зальцбург лежал у наших ног в новом, совершенно непривычном и, на первый взгляд, даже в невозможном ракурсе. Куда делась, например, его главная примета — крепость? Я уже привык всегда — и днем и ночью — видеть ее вознесенной над городом. А здесь…

А, вот же она, слева, на низеньком, как кажется отсюда, с не очень крутыми склонами холмике!

Инга угадала: Карл преподнес нам город на блюдечке. Точнее, в плоской широкой зеленой чаше, приподнятые края которой образовали на горизонте мягкие линии невысоких голубоватых гор.