Яков Волчек - Карай (Проводник С.Р.С.)

– Две пачки «Авроры»! – потребовал он.

Продавец, старый человек с горбатым, очень внушительным носом, сидел возле киоска на раскладном стуле и неторопливо перебирал янтарные четки. Островерхая барашковая папаха была шире, чем его плечи. С такими папахами горцы не любят расставаться ни зимой, ни летом, ни в поле, ни дома. Продавец с интересом смотрел на Карая и на этот раз не испугался.

– Опять пришли? – дружелюбно спросил он.

– Да, мы пришли, – с достоинством ответил Андрей, начиная тот неторопливый разговор, который считается у кавказцев-стариков признаком хорошего тона.

Можно было подумать, что нам и вправду некуда торопиться.

– Ты, как видно, овец держишь? – спросил старик.

– Нет, я не держу овец, – терпеливо ответил Андрей.

– Но вот я вижу у тебя волкодава. Для чего тебе волкодав?

Старик, хотя и носил барашковую папаху, был, конечно, городским жителем. Настоящие горцы очень хорошо разбираются в собаках и ценят их. За хорошую собаку не пожалеют десятка баранов. Этот старик ничего в собаках не понимал, хотя вел разговор о них с большой важностью. Он сразу принялся называть нашего Карая неопределенным словом «это».

– Чем «это» надо кормить? – спросил он.

– Мы кормим его по рациону.

– Очень хорошо кормить собаку по рациону, – мудро согласился старик. – А как «это» зовут?

Андрей ответил то, что всегда отвечал в таких случаях: Джульбарс. Капитан Миансаров считал, что настоящая кличка служебной собаки должна, по возможности, храниться в секрете.

– Это очень хорошее имя, красивое имя, – сказал старик.

Видно было, что перечень вопросов, которые он собирается нам задать, еще далеко не исчерпан.

Но ему помешали. Подошел молодой человек, чтобы купить пачку папирос.

– Удивляюсь я на таких покупателей, – говорил старик, получив деньги. – Приходит, берет, что нужно, и уходит. Нет того чтобы поговорить! А я много чего полезного помню – басни всякие, сказки, истории, случаи. От меня много чего можно узнать.

Я испугался.

– Скажите, пожалуйста, – торопливо начал я, – вы не видели тут одного человека…

Старик с неудовольствием посмотрел на меня и отмахнулся высохшей коричневой рукой.

– Я видел тут много людей! – отрезал он и снова обратился к Андрею: – Я мог бы не работать. У меня два сына – один инженер, другой учитель, они меня хорошо держат. Но мне скучно. И я рад, когда покупать папиросы приходят такие люди, как ты.

– Мне тоже приятно, – со вздохом сказал Андрей.

– Присядь… Сколько лет этой собаке?

– Два года.

Старик зацокал языком, как цокали когда-то извозчики, подгоняя лошадей. Этот звук в Армении выражает все: удивление, ужас, радость, злость. Дело только в том, как цокать. В глазах его впервые появилось живое любопытство, и после всех вопросов, заданных из вежливости, он спросил о том единственном, что его интересовало:

– А для чего тебе «это» надо?

Мне надоели расспросы. Вмешавшись в разговор, я сказал, что собаку мы откармливаем на мясо – к Новому году откормим и зарежем. Старик слушал, кивал головой и перебирал четки. Но Андрей сердито взглянул на меня.

– Это сыскная собака, собака-сыщик.

– Так, – сказал старик. – Из твоих ответов я вижу, что сюда пришли двое умных – это ты сам и твоя собака – и один глупый: это твой приятель. Его глупость заключается в том, что он думает, будто старый человек может поверить, что собаку откармливают на мясо.

Я молча проглотил этот комплимент.

– Теперь, – продолжал старик, – ты можешь задавать мне вопросы, так как я думаю, что ты хотел меня о чем-то спросить.

И Андрей спросил. Он задал вопрос, который своей определенностью удивил меня куда больше, чем старика:

– Недавно тут прошел человек с большой черной собакой. Куда они направились?

– Ты ищешь этого человека?

– Да.

– Ты кто?

– Ну, я, как видите, милиционер, – улыбнулся Андрей. – А этот человек, будем говорить, преступник.

– Для чего преступнику собака?

Андрей был удивительно терпелив. Он начал рассказывать старику всю историю, предшествующую нашему поиску.

– Я уважаю милицию! – Старик прижал руку к груди. – Человек, которого ты ищешь, пошел вон по той улице, но возле красного дома сел в машину и посадил туда свою черную собаку.

– Прервал след! – воскликнул Андрей.

– Что значит «прервал след»? – с любопытством спросил старик.

Боясь, что Андрей вступит по этому поводу в длительные разговоры, я сам взялся дать объяснение и ограничился буквально десятком слов. Как ни странно, старик выслушал меня благосклонно.