Яков Волчек - Карай (Проводник С.Р.С.)

– Найдем, Карай?

Пес гулко пролаял два раза.

– Это я его приучил, – сказал Андрей. – Мы с ним всегда так начинаем работу, хотя меня и поругивают за это, говорят – «лишнее». – Он махнул рукой, предлагая мне отойти в сторону, и распорядился: – Открой дверь!

Тут он отстегнул короткий поводок и заменил его длинным, пятнадцатиметровым тесьмяным шнуром, свободный конец которого намотал на левую руку. Служебная собака всегда должна идти с левой стороны от своего хозяина.

Карай рванулся в открытую дверь и помчался вниз по лестнице, увлекая за собой Андрея. Я захлопнул дверь и побежал их догонять. Когда я. выскочил из парадного, они уже перебегали улицу. Поводок был отпущен на половину своей длины. Карай сильно тянул, прижимая нос почти к самому тротуару. Несмотря на то что прошло уже немало времени, он хорошо чуял след и с таким рвением втягивал в себя запахи, что бока у него раздувались. У огороженного забором участка нашей улицы ему попалась желтая кошка – не успела вскочить на забор. «Конец тебе, кошка!» – подумал я. Она отчаянно зашипела, готовясь к обороне. Карай, кажется, ее даже не заметил. Повернув за угол, он толкнул женщину с кошелкой.

– Боже мой! – прошептала женщина, прижав кошелку к сердцу.

Карай и на нее не обратил внимания. Но Андрей, пробегая мимо, бросил:

– Прошу прощения!

Двое мужчин стояли на тротуаре лицом к лицу и разговаривали. Карай вклинился между ними – что делать, такова была линия следа! – растолкал их своими крутыми боками; и они в ужасе отпрянули друг от друга.

– Виноват! – четко проговорил Андрей, пробегая вслед за Караем.

Я тоже бежал, я спешил изо всех сил. Люди останавливали меня, спрашивали: «Что случилось?» Мне некогда было давать им объяснения. Обернувшись, я увидел, что за мной устремляется орава мальчишек. Они не могли упустить такое событие.

– Сыскная собака! – кричали они. – Овчарка! Ищейка!

Я услышал, как один из них разъяснял прохожим.

– Жуликов ловим – ограблена аптека!

Про аптеку он говорил, вероятно, потому, что никакого другого более внушительного учреждения на этой улице не было.

Мне стало стыдно: взрослый человек, уже волосы седеют – и бежит в толпе мальчишек. Я потихоньку начал отставать.

– Э-гей, контролер! – крикнул Андрей. – Правильно ли мы идем?

Этот призыв вернул меня к исполнению обязанностей. Действительно, взялся контролировать, ну и контролируй!

– Пока правильно, – сообщил я.

На счастье, постовой милиционер задержал мальчишек, полагая, что происходит серьезный поиск и они мешают важному делу.

Парадное большого дома, в которое заходил Геворк, Карай сгоряча проскочил – он сильно чуял продолжение свежего следа.

– Ну, вот видишь! – огорчился Андрей, когда я сказал ему об этом. – Практического значения, правда, это не имеет, особенно в данном случае, лишь бы тянул в нужном направлении, но ведь это значит, что у него, подлеца, нету точности.

Зато, когда Карай полез передними лапами прямо на прилавок табачного киоска и зарычал на перепуганного продавца – в этом киоске Геворк покупал папиросы, – Андрей обрадовался.

– Я ж тебе говорил, что это замечательный пес! Все чует! – Он приподнял фуражку и извинился перед продавцом.

Тот в ответ, ничуть не уступая Андрею в вежливости, приподнял свою барашковую папаху.

Мы быстро пробежали сквер. На пустыре Карай неважно проработал острый угол, но я не захотел огорчать Андрея и не сказал ему об этом. Дальше пошли места, для меня незнакомые. Моя контролерская деятельность кончилась. Но Карай уверенно тянул все вперед и вперед, и мы бежали за ним во всю прыть.

– Да придержи ты его немного, – сказал я Андрею, потому что уже начинал задыхаться.

– По инструкции не полагается придерживать, – тяжело дыша, заявил Андрей. Но все же подал команду: «Тише!»

Тут мы внезапно увидели, что опять, сделав круг, выходим к моему дому. Получалось что-то странное. Неужели Геворк спрятался где-то по соседству с моим жильем? Вы, мол, будете думать, что я за тридевять земель, а я у вас под боком! Но Карай промчался мимо моего дома и с прежней стремительностью рванулся, как нам показалось, по старому следу. Теперь он по временам глухо рычал, а шерсть то и дело приподнималась, топорщилась у него на загривке.

– Ничего не понимаю, – признался Андрей, подбирая поводок.

– Чего ж не понимать! У собаки плохое чутье, она сбилась со следа.