Ал Райвизхем: Три мушкетера (с половиной)

Занимая столь высокий и ответственный пост, Сега проявил просто-таки незаурядные способности и чудеса изворотливости. Он был просто неподкупен. Правда, взятки он брал, но ничего не делал, разумно полагая, что жаловаться на него не будут.

Монастырь Ля Жермен же с тех пор уже не мог избавиться от дурной славы. Несмотря на высокую ограду и неприступные ворота, там то и дело находили потайные ходы, лазы и, наконец, просто отодранные в некоторых местах доски, причем потайные ходы обычно достигали таких размеров, что по ним мог проехать целый конный полк.

Именно здесь и должен был драться Д’Арнатьян.

Когда Д’Арнатьян пришел к монастырю, было уже пять часов вечера. Однако вопреки ожиданиям, мушкетеры все еще ждали его.

- Прошу меня извинить господа, - сказал Д»Арнатьян, пытаясь выиграть время. Однако, увидев, что эти слова произвели негативное впечатление на мушкетеров: те начали плеваться; Д’Арнатьян тут же добавил , - Вы меня не так поняли. Я опоздал, так как мне пришлось убить кое-кого, я прошу у вас извинений, но только за это.

Лица мушкетеров разгладились. Им пришлась по душе хвастливая речь гасконца.

- Я ошибался в Вас, юноша, - сказал благородный Отос, - Мне жаль будет, если я Вас убью. Но если Вы останетесь живы, и не будете подавать на меня в суд, не будете просить меня отнести Ваши грязные носки в стирку, не будете подкладывать мне кнопки, как НЕКОТОРЫЕ! - он возвысил голос, - Тогда я так и быть, предлагаю Вам свою дружбу.

- Сударь, Вы ранены? - спросил Д’Арнатьян, указывая на забинтованный палец Отоса. - У меня есть волшебный эликсир, мне дала его матушка, - взволнованно ответил Д’Арнатьян, протягивая Отосу бутылочку с серной кислотой. - Выпейте один стакан, выздоровеете дня через два, и я сражусь с Вами, - благородно предложил гасконец.

- И эта речь мне по вкусу, - задумчиво сказал Отос, проверяя, хорошо ли вынимается шпага из ножен. - Но я хорошо сражаюсь и левой рукой, так что это не даст Вам преимущества.

Противники обнажили шпаги, причем шпага Д’Арнатьяна оказалась длиннее на целый фут. Пока все с удивлением смотрели на это чудо, мимо проходил гвардеец де Жюссак.

- А, вы хотите нарушить королевский эдикт, мать вашу! - указывая на табличку с надписью «Дуэли запрещены в Понедельник, Вторник и во все остальные дни недели!», сказал он. - Так-так, придется мне арестовать вас. Ваши шпаги господа, - сказал он, протянув руку.

- Что будем делать? - спросил Амарис. - Мы не можем сдаваться третий раз за неделю.

- Да, но нас только трое, а он один, - согласился Отос.

- Но отступать, это как-то нехорошо, - добавил Потрос. - Я за то, чтобы драться!

- Нас всех убьют! - сказал Амарис.

- Господа! Вас не трое, я с вами ! - пылко предложил свою помощь Д’Арнатьян.

- Один из нас мальчишка, другой тяжелораненый. А скажут, что нас было четверо, - подытожил миролюбивый Отос.

- Кинем жребий! - решился Амарис.

Отос попросил у де Жюссака монету достоинством в один пистоль и подбросил. Выпал орел.

- Господин гвардеец, - принял решение Отос, опуская пистоль в свой большой карман, - Мы имеем честь атаковать Вас! - четыре шпаги блеснули на солнце.

Сражение началось. Отос и Потрос начали теснить де Жюссака, а Амарис пытался подойти к противнику сзади. Д’Арнатьян залез на дерево и помогал мушкетерам дельными советами. Но вскоре, мушкетеры начали отступать перед превосходящей силой противника. Де Жюссак, слывший лучшим бойцом королевства, махал клинком, как сумасшедший. Наши новые герои с трудом отражали его атаки. Однако, когда казалось, что пришла пора тактического отступления, всех спас гасконец. Ветка, на которой он сидел обломилась, и он упал прямо на подлого гвардейца, причем так удачно, что гвардеец сам напоролся на свою собственную шпагу.

- Молодец гасконец, - одобрительно сказал Потрос, хлопая Д’Арнатьяна по плечу.

Битва закончилась, и мушкетеры принялись обшаривать карманы гвардейца

- Разве вы не хотите драться со мной и умереть как собаки? - воспользовался моментом Д’Арнатьян, поняв, что у мушкетеров хорошее настроение.

Мушкетеры переглянулись. Отос кивнул и нагнулся, чтобы завязать шнурки на кроссовках. Потрос одобрительно сплюнул. Амарис пробормотал, что «право он, не дуэлянт», и на всякий случай пнул де Жюссака.

На следующий день известие о сражении дошло до короля. Это кардинал Ширелье указал Его Величеству на «недопустимые бесчинства этих детервильских головорезов, затерроризировавших всю Францию». Король вызвал де Тервиля, а тот наших героев.