Лазарь Лагин - Остров Разочарования

- По совести говоря, что-то такое слыхал когда-то, но не запомнил. ..

- А вы вообразите себе помесь купца, пирата, открывателя новых земель и массового убийцы их населения.

- Кажется, наш святоша Фламмери - его прямой потомок, - заметил, чуть помолчав, кочегар.

- Ну да, раз «Банкирский дом Джошуа Сквирс и сыновья», значит потомок.

- И не нужно очень напрягаться, чтобы заметить у них фамильное сходство.

- Теперь, - сказал Егорычев, - очень многое становится ясным: и происхождение местных негров; и почему они говорят по-английски; и как и на какой предмету их предки были обращены в христианство; и откуда пошло на острове знание Шекспира и любовь к театру; и кто проживал три века тому назад в нашей пещере; и почему она называется Священной. Теперь стало понятно даже, почему островитяне так фальшивят, когда поют религиозные песнопения...

- Признаться, последнее мне не совсем ясно, - рассмеялся Смит.

- А вы представьте себе, старина, на минуточку, что у этого омерзительного старичка был соответствующий слух, и все становится на место.

- Постойте, постойте! Вы хотите сказать, что он перевирал мотивы, когда обучал их петь, а они так в точности все и запомнили?..

- Ну да! А потом в таком же перевранном виде передали своим потомкам. Через несколько поколений перевранное освящается и становится законом. Если хотите, канонизация фальшивого - основа религии, любой религии. Но знаете, Смит, что меня больше всего потрясло в этом документе?

- Жестокость этого Пентикоста?

- Да. И его фантастическое лицемерие. А главное, его дьявольское корыстолюбие. Подумайте только, Смит: у этого человека, был один шанс из ста тысяч, что сюда когда-нибудь придет корабль. Что бы на его месте сделал другой, даже самый завзятый работорговец? Постарался бы окружить себя любовью людей, с которыми ему суждено прожить остаток жизни, и оставить после себя хорошую память. Что вместо этого делает Пентикост? Тридцать с лишним лет (треть века!) он мучает, тиранит, убивает людей, которые его кормят, без которых он сдох бы с голоду, разлучает родителей с детьми, превращает весь остров в фабрику по производству наиболее вымуштрованных, наиболее дорогих рабов. И все ради одного-единственного шанса из ста тысяч, миллиона! А вдруг ему улыбнется подлое торгашеское счастье и удастся выгодно продать своих кормильцев! Ради этого он заставляет их освоить английский язык и забыть родной. Ради, этого он их обращает в христианство: христианство обеспечивает рабовладельцам самых покорных рабов. Он готовит на вывоз рабские театральные труппы с готовым репертуаром. И на всем этом мощный, многоэтажный слой лицемерия! Полные трюмы человеческой мерзости, а снаружи - весь в белоснежной масляной краске. Он и ревнитель веры, он и внедряет культуру, и воспитывает актеров, и так обожает родной язык, что исключительно ради сохранения чистоты произношения готов вырезать половину рода человеческого...

- Ничего не скажешь, - заметил Смит, - достойный предок мистера Фламмери...

- Теперь понятно, почему их так волновала моя борода... Желтая борода.

- Занятно, - пробормотал Смит.

- Надеюсь, что мы еще будем иметь время и возможность продолжить обсуждение этого вопроса, - заключил с шутливой торжественностью Егорычев, - а пока нам, на мой взгляд, следовало бы перейти к проблемам сегодняшнего дня. Полагаю, например, что шкатулку следует вернуть на ее прежнее место. Возражений нет? Принято. - И он водрузил ржавую шкатулку Джошуа Пентикоста на полку меж пыльными масками и черепами. - Что же касается рукописи, то в интересах острова было бы не возвращать ее в шкатулку. Возражений нет?

- Еще попадет, упаси боже, в лапы мистеру Фламмери! Нет возражений!

- Золотые слова! А теперь, дружище, давайте потолкуем о самых насущных делах...

Они уселись с Гамлетом в сторонке, подальше от Розенкранца, и потолковали минут десять. Затем Сэмюэль Смит предложил Бобу не хлопать зря глазами, а лучше прилечь вздремнуть. Как приверженец подкрепления слов личным примером, он сам, покряхтывая от удовольствия, растянулся на нарах, подложив под голову рюкзак. Вскоре его могучий храп убедил и Боба, и Егорычева, и Розенкранца, что слово у Сэмюэля Смита никогда не расходится с делом. Этот храп лучше всяких уговоров успокоил мальчика, и он с легким сердцем последовал примеру своего однофамильца и покровителя. Утомленный переживаниями истекшего дня, заснул в своем кутке и экс-чудотворец Розенкранц Хигоат.