Вл. Гуро - Вера Чистякова

«Он еще ни о чем не знает», — подумала Наталья Даниловна.

Они поговорили минуты три.

— Простите, мне пора, — сказала Наталья Даниловна и пошла к своему мотоциклу.

— Нет, нет! — Мейснер крепко схватил ее за руку. — Вы останетесь здесь! Вы мне нужны. Я еду из штаба. Мне там сказали, что Плечке выехал. Мы подождем его. Вы нам нужны обоим.

— Для чего?

— Все в свое время, фрау Натали. Впрочем, мы сейчас можем договориться с вами. Плечке не понадобится. Генерал, говорят, поставил на место этого педанта. Правда?

Говоря, он положил руку ей на плечо. Мейснер держал себя нагло. Как никогда раньше. Она не подала виду, что заметила это. Они мирно уселись на траве.

— Покурим? Возьмите сигареты у меня в сумке под седлом, — сказала Наталья Даниловна.

Когда Мейснер отошел, она, вытащив пистолет, стала целиться ему в спину.

Но, сделав несколько шагов, как бы догадавшись о чем-то, Мейснер сам вытащил из кармана револьвер и обернулся. В этот момент Наталья Даниловна нажала спусковой крючок. Выстрелы прозвучали одновременно. Мейснер упал после первого выстрела. Вскочив на ноги, она расстреляла в него всю обойму. Наталья Даниловна не замечала, что из рукава у нее льется кровь.

В перерывах между выстрелами ей слышался шум подъезжавшей машины.

«За мной», — подумала она, и смертельная тоска сжала ее сердце.

— Заждались? — послышался знакомый голос.

Она обернулась. В гоночном двухместном «Мерседесе» сидел Пищик.

— Простите, Наталья Даниловна, задержали меня. Поехали! Что это? Вы ранены?

Пищик достал индивидуальный пакет. Он быстро закончил перевязку:

— Ничего, кость цела.

Машина неслась по лесной дороге, подпрыгивая на ухабах. Пищик, одетый в немецкий мундир, молча сидел за рулем, покусывал трубочку. Они быстро приближались к шоссе, которое надо было пересечь. Там регулировщик проверял документы.

— Я буду показывать бумаги. Если он их задержит, бросайте, — сказал Пищик, передавая Наталье Даниловне гранату. — Сможете бросить?

— Смогу.

Но регулировщик, внимательно прочитав документы, вернул их Пищику. Тот вежливо козырнул:

— Мальцайт! [20] Приятного аппетита! (нем.) — сказал любезно Пищик.

— Молчите уж! — толкнула его Наталья Даниловна.

Они снова въехали в лес. Солнце стояло высоко.

Дорога становилась все хуже.

— Дальше ходу нет, — объявил Пищик. Он осматривал колеса, увитые цепкими травами. Глухой лес стоял кругом.

— Ну, давайте поделим оружие. — Он подал ей гранаты, пистолеты, автомат. — Идите вперед.

Пройдя несколько шагов, она услышала взрыв. Пищик догонял ее.

— «Мерседес» треснул, — объяснил он.

Он тащил узел с одеждой. Они переоделись. Наталья Даниловна сменила свою замшевую куртку на простую деревенскую кофту и большой платок, под которым спрятала оружие.

Пищик надел пиджак с полицейской повязкой на рукаве.

— Как подойдем к железке, ступайте на три шага вперед, вроде вы арестованная, а я с автоматом, вроде конвоя сзади, — объяснил Пищик.

Два раза надо было переходить железную дорогу. Однажды их задержал было солдат, стоявший на путях с автоматом. Но Пищик молча показал ему на пальцах решетку, выразительно кивнув на спутницу. Посмотрев на повязку Пищика, часовой сказал:

— Проходи, полицай!

Сняв фуражку, Пищик шел, вытирая со лба пот.

— Теперь все будет лесом до самой деревни. Тут уже мне днем показываться нельзя — своих полицаев все знают.

В ожидании темноты они залегли на опушке в виду незнакомой деревни. Два раза совсем близко от них проходили немецкие патрули.

Какое-то странное спокойствие охватило Наталью Даниловну. Рана болела, хотелось спать.

И она заснула. Ей снилось, что она у себя в своей комнате в «Таежном» и Пищик кричит под окном.

Она открыла глаза. Пищик будил ее. Стояла глубокая звездная ночь.

— Пошли в деревню. Я уже палку сломал собак отгонять.

Двинулись к деревне.

Задами они подошли к избе. Пищик стукнул в окно два раза. Вышел высокий мужчина в шинели, накинутой прямо на белье.

Он узнал Пищика:

— Нельзя ко мне. У меня фрицы ночуют. Я сейчас оденусь. Пойдем в присутствие.

При свете лучины, вздутой хозяином, стало видно, что начальник полиции — пожилой человек с большим лбом над умными темными глазами. Он был одет в полувоенный костюм с полицейской повязкой на рукаве.

Хозяин достал из канцелярского шкафа бутылку водки, немецкие консервы и хлеб.

— Богато жить стали, Сидор Иванович! — заметил Пищик.