Евгений Кораблев - Четверо и Крак

...Тошка размечтался... Что ждет их? Они входят в малоисследованный, малопосещаемый северный край. Восточные склоны этой части Урала наименее изучены. Даже большинство коренных уральцев знает эти места только понаслышке. А за селом Никито-Ивдель [9], затерявшимся среди первобытных непроходимых лесов, нет уже и дорог. Там только лесные тропки вогулов-звероловов. Недалеко от Никито-Ивделя и одна из высочайших вершин Урала, знаменитый Денежкин Камень. А кругом леса, торфяные болота и «тумпы» (горы с обнаженной вершиной). Это уже начинается «вогульский Урал» [10]. Где-то там и Вогульские пещеры.

Дремучие леса и дикие Уральские горы сказочно богаты рудами, минералами. Здесь золото в жилах и россыпях. Местами находили алмазы, самородки платины в полпуда весом.

Ну, это Федька охоч до собирания и поисков разных пород и минералов. У Тошки же другая склонность... Он будет наблюдать птиц, животных в их естественной обстановке... Он увидит великана северных лесов – сохатого [11], медведя, соболя, лису, козулю, рысь, росомаху. Дед рассказывал, что где-то здесь, в глуши лесов, в верховьях какой-то безвестной реки, водятся даже бобры, в существование которых на Урале не верят. Забраться в эту глушь, пройти по козьим дорожкам, звериным тропам, залезть в жуткие логовища кровожадных хищников, спуститься в темные пади, перелезть через крутые отроги Урала – как это зовет и манит!.. В мечтах Тошка уже видел, как они, совершивши экспедицию, возвращаются с драгоценным живым грузом: лесным козленком, волчонком. А может быть, удастся захватить даже медвежонка...

Пока Тошка мечтал, глаза его рассеянно обегали поляну.

Вдруг его словно толкнуло. Он весь насторожился: высокая трава около головы Гришука зашевелилась.

«Змея!» – похолодев от ужаса, подумал он.

Не теряя присутствия духа, он неслышно приподнялся с ружьем, сделал шаг, наклонился к спящему...

И вдруг рассмеялся.

Из травы на него испуганно пучил глаза молодой вороненок, не обросший еще перьями, с желтым ободком около огромного носа, очевидно, выпавший из гнезда.

Тошка умел обращаться с этой живностью. Он осторожно взял птицу в руки. Вороненок еще больше вылупил на него глаза, стал на ладони, широко разинув клюв, махая необросшими крылышками. Видимо, просил есть.

Тошка поставил ружье к лиственнице, намочил в чайнике хлеба и спустил его в рот прожорливому гостю. Тот попросил снова. Еще и еще.

Набив желудок, он склонил плешивую головку набок. Глаза затянулись пленкой, ноги поджались, и он крепко уснул на Тошкиной ладони, словно у себя дома.

– Надо, братец, вернуть тебя родителям, – решил было Тошка.

Но, сколько он ни глядел по деревьям, вороньих гнезд не было видно. Если оставить в траве, пропадет. Хоть с собой бери.

Когда ребята проснулись, Тошка рассказал им о происшествии.

По предложению Гришука, постановлено было принять в экспедицию нового участника, причем уход за ним был возложен на Гришука, свободного от общественных обязанностей.

Новый член экспедиции был назван Краком.

В эту минуту ребята и не подозревали, какого веселого озорника и полезного участника путешествия они приобретают.

Дорога шла пока по сухим местам, среди гигантских лиственниц, кедров, вековых сосен. Ноги тонули в мягком влажном мху. Над головами перебегали с дерева на дерево, с ветки на ветку белки. Иногда вспархивали рябчики. Один раз вспугнули копалуху [12], сидевшую в гнезде с выводком совсем маленьких птенцов. Иногда проносился через полянку неслышно и быстро, точно тень, лесной козел, а вечерами светились далекие огоньки – глаза волка.

Ребята не утерпели и сделали по волку несколько выстрелов, но, конечно, безрезультатно, за что и получили выговор от Андрея. Порох надо было экономить.

Это неприятное обстоятельство мешало им охотиться. Но, собственно, в провизии они пока и не нуждались. Напротив, надо было скорее доедать свою, взятую из дому, пока не испортилась на этой жаре. И аппетит же развивался у ребят при такой ходьбе! Елось как никогда. Во время привала Крак обычно сидел на плече или на руке у Гришука и тоже получал свою порцию моченого сухаря или жеваного мяса. Пил он из одной кружки с Гришуком, далеко закидывая назад голову. Потом старательно чистил громадный, точно лакированный нос о пуговицу Гришукиной блузы.

На другой день, вечером, случилось неожиданное событие. Ребята начали присматривать место для ночевки. Федька, отличавшийся особо острым зрением, шел впереди, шагах в пятидесяти. Вдруг он испуганно вскрикнул и остановился. Ребята кинулись бегом к нему. Нои они, пробежав несколько шагов, остановились, пораженные страхом. В сгустившихся сумерках из темных ветвей сосны на них смотрел мертвыми впадинами человеческий череп, оскалив зубы.