Андрей Ветер - Время крови

Верещагин послушно кивнул. Носилки соорудили быстро и осторожно уложили на них старика. Над головами зашумел лес, качнувшись под порывом ветра.

– Теперь возьмите топор, он потребуется. И можем идти…

Но прежде чем уйти со двора, девушка вернулась к избе и положила у порога охотничий нож остриём наружу. Прошептав какие-то слова, она шагнула к носилкам…

Шли весьма долго.

Когда остановились, Василий увидел на поляне несколько низеньких домиков, вернее сказать, едва возвышавшихся над землёй дощатых крыш. Высота каждого сооружения доходила человеку до колена.

– Что это? – не удержался Верещагин.

– Хижины умерших, – отозвалась Арина, – могилы.

– Вот оно что…

– Сейчас мы сделаем для дедушки временный дом, – сказала девушка, – а позже я построю ему хорошую крышу. – Взглянув на поручика, она уточнила: – Сейчас нет под рукой подходящих досок. Надо нарубить молодых деревьев. Примерно с руку толщиной.

Верещагин достал из-за ремня топор и принялся за дело. Через час покрытие для могилы было сделано.

– Вот и всё, – сказала Арина. – Присядьте со мной рядом.

Верещагин опустился на землю.

– Не бойтесь, я петь не буду.

– Да разве я…

– Я видела ваши глаза. Вам было не по себе.

Он смутился. Арина достала из кармана лепёшку и разделила её на три части. Один кусок она положила на крышу могилы, второй сунула в руку Верещагину.

– Дедушка, мы уходим. Ты тоже уходишь. Отбрось всё плохое в сторону, оставь при себе только хорошее. До свидания.

Она откусила от своего куска лепёшки и повернулась к Верещагину. По выражению её лица Василий понял, что ему тоже надо съесть немного.

– Это прощальная трапеза, – пояснила Арина, – поминки. Теперь нам пора уйти.

К моменту возвращения в избу Верещагин ощутил усталость. Ему хотелось упасть и хотелось водки. Всё случившееся теперь, когда оно осталось позади, навалилось на него огромной тяжестью. Он прошёл в дом и сел на кровать.

– Поставить самовар? – спросила девушка.

– Самовар? Что ж… Пусть будет самовар…

Он откинулся на спину и тыльной стороной ладони прикрыл глаза.

«Вот я отныне участник преступления, застрелил человека и вдобавок скрыл труп. Да-с, дела… И как же теперь мне быть? Странно, но совесть моя спокойна. Только усталость… Спать охота».

Он вздрогнул и открыл глаза. Судя по всему, давно наступила ночь. Изба была погружена в вязкую тьму. Тишина давила на уши. Перед самым своим лицом Верещагин увидел блестящие глаза Арины. От пристального взгляда девушки ему стало не по себе.

– Ты что? Я уснул разве?

– Да, ваше благородие, заснули, утомились. Я не стала тревожить, звать к самовару.

– А ты что же? Не спишь?

– Не могу. Тоска гложет. Вот подсела к вам, а вы и проснулись.

– А чего подсела-то? – спросил Василий и тут же выругал себя за бестактность. – Ты не плачешь ли? Глаза у тебя блестят, будто мокрые.

– Нет, не плачу, думаю. – От Арины пахнуло травой и землёй.

– О чём?

– Теперь я осталась одна… Вот вы уйдёте… Знаете что? Вы не боитесь меня?

– Тебя? Нет! С чего бы мне…

– Тогда обнимите меня.

Свыкнувшись с темнотой, он уже различал очертания предметов. Распущенные волосы Арины падали ей на плечи. Плечи были голые. Верещагин повёл глазами вниз и увидел нагое женское тело. Округлости грудей почти касались его живота, перетянутого скрипучим офицерским ремнём.

– Я понимаю, я для вас дикая и не ровня вам, но я не напрашиваюсь. Я только про сейчас. Тепло из меня уходит куда-то, не справляюсь я сама. Помогите мне…

– Ариша…

Верещагин испытал странное состояние, какое-то сладкое опьянение накатило на него. Он приподнялся на локтях и коснулся губами её горячего рта. Это было похоже не на поцелуй, а на глоток из чаши, полной сказочного напитка. Ему почудилось, что чьи-то невидимые руки накинули на него тёплую паутину, которая нежно охватила его и напустила на него негу. Загадочная глубина чёрных зрачков Арины затягивала его. Оттуда взывал к нему недоступный пониманию язык её таинственной души.

– Ариша…

Он жадно, а то и воинственно прижался щекой к её лицу и стиснул её нагое тело своими длинными руками. В спину впился переброшенный через плечо ремень.

– Сбросить, всё сбросить! И поскорее! – выдохнул Верещагин и принялся рвать на себе пряжки и застёжки.

Арина слегка откинулась, запрокинув красивую голову назад. Её небольшие груди вызывающе выступили вперёд. Верещагин шумно избавлялся от одежды, путаясь в штанинах и рукавах, и то и дело поглядывал на девушку, застывшую в ожидании.