Юрий Виноградов - Десятый круг ада

— Люди будут умирать от него как мухи, — продолжал Форенхоф. — И не только люди. Животные. Все живые существа. Больше того — погибнут растения.

— И воцарится на земле сущий ад, — опять усмехнулся Григорьев.

— Да, может быть, и ад! Болезнетворные бактерии сделают свое дело. Можете мне поверить как врачу…

«Болезнетворные бактерии… Значит, бактериологическое оружие!» — от удивления Григорьев даже привстал со стула, что не ускользнуло от взгляда Форенхофа.

— Нельзя допустить применения бесшумного оружия фашистами! Может погибнуть цивилизация. Я потому к вам и пришел, — закончил Форенхоф и с удовольствием стал пить горячий чай, принесенный дежурным.

— В университете вы имели контакты с бактериологами? — спросил Григорьев.

— Приходилось иногда проводить совместные опыты, — охотно ответил Форенхоф.

— Тогда вы должны помнить фамилии.

— Только некоторые: Штайниц, Байер, Готшлак, Планитцер. Все они химики, но на последнем курсе специализировались по бактериологии. К сожалению, судьба разбросала нас…

«А к моему — особенно, — подумал Григорьев. — Вполне вероятно, кто-то из его бывших друзей работает сейчас над созданием бактериологического оружия».

— Правда, прошлой осенью, во время командировки, я случайно встретил в Берлине доктора Штайница, — начал вспоминать Форенхоф. — Прямо на улице встретил, возле главпочтамта. Штайниц работает по своей старой специальности, ведет какое-то большое исследование. Вспомнили мы с ним и студенческие годы и… и разошлись.

— Разве вам не захотелось поддерживать отношения со старым приятелем? — поинтересовался Григорьев.

— Хотелось бы, но… — Форенхоф запнулся, раздумывая, высказывать ли свои соображения по этому никчемному случаю. — Позже я узнал, что доктор Штайниц очень высоко котируется у нацистов. Поскольку я к нацистам отношусь с предубеждением, то не стал больше искать с ним встреч.

«И напрасно! — чуть было не вырвалось у Григорьева, — По-видимому, доктор Штайниц — персона важная. Фашисты ценят ученых, которые работают на них. Из-за одного этого стоит поинтересоваться химиком и бактериологом Штайницем».

— Господин Форенхоф, — заговорил Григорьев, — человечество действительно может оказаться в критическом положении, если вдруг будет применено бактериологическое оружие.

Форенхоф в знак согласия закивал головой.

— Да, да! Человечество и не подразумевает, какая угроза нависла над ним.

— Тогда помогите нам раскрыть готовящееся преступление!

Форенхоф тяжко вздохнул, отпил глоток чая.

— Если бы я смог это сделать сам, тогда не пришел бы к вам. В общем, я поговорю с полковником фон Айзенбахом. У нас с ним общие взгляды. Он не нацист. А в армии — как большой специалист-строитель. Перед отправкой в шестую армию фон Айзенбах работал с доктором Штайницем…

— Поговорите, — согласился Григорьев.

Он до вечера ждал прихода медика, но вместо него неожиданно явился полковник фон Айзенбах.

— Видимо, я невольно причастен к созданию этого страшного бесшумного оружия, — заговорил он. — Меня грызет совесть, только подумать — все живое может погибнуть! И в этом доля моей вины… моей. Нельзя допустить применения бактериальных средств массового уничтожения людей, нельзя! Я все продумал и готов рассказать…

…Преподавателя строительного факультета Берлинского университета фон Айзенбаха мобилизовали в начале 1942 года. Бывший его ученик, близкий родственник рейхсмаршала Геринга, ставший в дни войны одним из руководителей строительного управления, избавил своего учителя от фронта, предложив возглавить строительную бригаду, направляющуюся в Шварцвальд для сооружения объекта государственной важности.

Как строителю, Айзенбаху хотя бы в общих чертах надо было знать предназначение объекта. Ведь требовалось подобрать соответствующие материалы, рассчитать прочность фундамента, перекрытий. Попытался хоть прояснить что-нибудь у главного инженера специального конструкторского бюро в Берлине, когда в сопровождении трех эсэсовцев приехал к нему из Шварцвальда за проектом. Главный инженер пропустил мимо ушей вопрос командира строительной бригады. И только в коридоре, где они на минуту остались одни, шепнул, чтобы тот никогда больше не задавал подобных вопросов.

При подготовке восьмигранного котлована под фундамент объекта Айзенбах все же не выдержал, спросил о стройке у доктора Штайница, осуществлявшего общий контроль за работой.