Георгий Марков - Болгария: В поисках цезия

За пятнадцать минут до того как большие стенные часы в коридоре больницы пробили восемь часов вечера, состояние известного про­фессора-биолога Кирилла Родованова ухудши­лось. Пульс катастрофически падал.

Дежурный врач Васильев, встревоженный, поднял телефонную трубку и попросил соеди­нить его с главным хирургом. Мягкий бас док­тора Попова ответил:

— Иду!

Васильев вернулся в палату и, не отводя взгляда от лица больного, взял его руку, чтобы снова проверить пульс. Профессор дышал часто, словно задыхаясь.

Родованов, старик лет семидесяти, был слаб и сгорблен больше, чем люди в его возрасте. Его руки, лежавшие поверх одеяла, так высохли, что казалось, будто посиневшая кожа обтяги­вает одни кости. Из-за глубоких морщин его продолговатое, аскетическое лицо выглядело неприятным и суровым. Болезнь иссушила Родованова, и он стал похож на мертвеца.

Всего несколько дней назад это был совсем другой человек. Энергичный, бодрый, он вдох­новенно читал лекции, размахивая руками и подпрыгивая, как юноша, охотно шутил со сту­дентами и увлеченно, самозабвенно раскрывал перед ними тайны своей науки. Между прочим, он всегда говорил, что непременно доживет до девяноста лет. Родованов славился изумительной работоспособностью и неизменным оптимизмом, и поэтому всех удивила его неожиданная бо­лезнь — кровоизлияние в мозг, вызванное умст­венным перенапряжением. Состояние профессора непрерывно ухудшалось.

На спешно собранных консилиумах видных специалистов этот случай был признан почти безнадежным. Возможность спасти знаменитого ученого считалась ничтожной. Тогда его лече­нием занялся главный хирург больницы доктор Попов. Последним достижением науки было проведение при подобных заболеваниях сложной операции: вскрывали черепную коробку, пере­вязывали кровоточащий сосуд и производили радиоактивное облучение. Облучение было не­обходимо для успешного проведения операции, так как гамма-лучи, испускаемые со строго опре­деленной частотой, способствовали всасыванию крови.

Предоставленный заботам доктора Попова, Родованов был помещен в специальное отделе­ние больницы.

Васильев ходил около кровати, глядел на больного и размышлял: «Как неожиданно все получается! Еще вчера был здоров, работал, ни 6

о чем не подозревая, а сейчас умирает, и это конец!.. Наверное, он мечтал создать новую теорию, провести массу всевозможных исследо­ваний, но... Чего только не случается!».

Он вспомнил, как несколько лет назад, еще студентом первого курса, он сбежал с практиче­ских занятий по вскрытию — такое отвращение вызывали у него трупы. А сейчас? Даже очаро­вательная медсестра Антонова говорит: «Вы, доктор Васильев, оперируете с олимпийским спо­койствием».

Подумав об Антоновой, он улыбнулся и ска­зал про себя: «Какая замечательная женщина!»

Васильеву стало так хорошо, что он забыл о состоянии Родованова. В последнее время он все чаще думал о медсестре. Вначале он не об­ратил на нее внимания, но сейчас... Сейчас было иначе. Ее близость волновала Васильева, он не мог хладнокровно смотреть на нее и смущался, как мальчик.

Дверь с шумом распахнулась, и в палату быстро вошел доктор Попов в сопровождении посетителя, на плечи которого был кое-как на­брошен белый халат.

Главный хирург был настоящим исполином, с огромной головой, мохнатыми бровями и ред­кими седыми волосами. Он выглядел уверенным и спокойным, словно ему предстояло сделать что-то обычное, ничем не примечательное. Среди своих коллег доктор Попов пользовался двойст­венной репутацией — чудака и в то же время невероятно смелого человека, всегда готового пойти на риск. Пренебрегая элементарным бла­горазумием, он не раз рисковал своей карьерой врача. Эти качества сделали Попова очень популярным, а пациенты боготворили его. Больные говорили о нем так:

— Уж если и доктор Попов бессилен, то ни­кто больше не поможет!

Незнакомец, вошедший в палату вслед за док­тором Поповым, был в очках с золотой оправой, из-под которых тревожно глядели зеленоватые глаза. В отличие от доктора он покраснел от возбуждения, бородка у него нервно тряслась, как будто он только что закончил длинную, утомительную речь. Войдя, он бросился к боль­ному, склонился над ним и испуганно восклик­нул: