Лев Линьков - Капитан Старой черепахи

«Кто же такой Орехов?» — размышляла Катя. Он сегодня высказался против начальника мастер­ских Гнатенко, высказался резко, убедительно, назвал Гнатенко обюрократившимся, а Катя не верила этому Орехову. У нее не было никаких неоспоримых фак­тов, подтверждающих, что он не советский человек, одни предположения, но она догадывалась, нутром чувствовала, что он чужой...

«Третий этаж, кажется, здесь!» Катя остановилась. Квартира № 47 должна быть направо. Тихо постучала в дверь, которую тотчас отворили.

— Входите, входите! — раздался в темноте чей-то голос, потом вспыхнула спичка.

Высокий худощавый человек в драповом пальто и кепке зажег свечу. Поставив ее на стол, он повер­нулся, и Катя узнала в русом, веснушчатом, голубо­глазом незнакомце председателя Губчека Никитина. Она видела его на собраниях городского актива, в президиуме.

— Здравствуйте! — дружески произнес Никитин, пожимая девушке руку. — Нет, нет! Не снимайте пальто. Холодище, шубу впору надевать... Ну, рассказывайте, как вы живете. Я давно о вас слышу, думал, вы взрослая, а вы девочка совсем!..

Никитин говорил так просто, по-приятельски. Ис­чезла робость, и Катя почувствовала себя с ним уве­ренно и легко, как с давнишним знакомым.

Работа в подпольной комсомольской организации приучила Катю не задавать лишних вопросов.

Вчера Кате сообщили, что она должна прийти на эту квартиру для какого-то важного разговора, и она пришла.

Они беседовали недолго.

— Может быть, я ошибаюсь, товарищ Никитин, и мои подозрения неосновательны, — сказала в за­ключение Катя, — но я думала... Товарищ Репьев со­ветовал мне, если я замечу что-нибудь, писать в Губ­чека, — смущаясь, сказала Катя.

— Нет, нет, вы не ошибаетесь, — перебил Ники­тин. — Вы совершенно правильно поступаете, това­рищ Попова. Совершенно правильно! И мы очень благодарны вам. То, что вы сообщили, очень важно. Действуйте так, как я сказал. Вы поняли меня? Вам будет трудно, но, я думаю, вас выручит подпольная выучка.

— Я все сделаю, — сказала Катя.

Она вышла на улицу одна. Падал не то дождь, не то снег. Со стороны моря дул холодный ветер, и сразу возникли сомнения: «А вдруг я не справлюсь, провалюсь? Как бы хорошо увидеть сейчас Макара Фаддеевича, посоветоваться с ним!» Но об этом не­чего и думать. Никитин предупредил: «Запомните, это тайна, государственная тайна. Никто не должен знать о ней, кроме меня и вас, ни один человек!»

Наконец-то после долгого перерыва Николай Ивакин снова дал о себе знать. Он сообщил, что, вероят­но, сегодня ночью в море состоится новая встреча Тургаенко с Антосом Одноглазым. Судя по всему, Антос доставит какой-то важный груз, а так как по­года плохая, то скорее всего встреча произойдет где-нибудь в районе Тринадцатая станция — Большой Фонтан.

— Сегодня ночью вы должны крейсировать в рай­оне Тринадцатой станции и Большого Фонтана, — сказал Никитин Ермакову и Репьеву. — Ждите Антоса.

— Есть! — сказал Ермаков.

А Репьев, не предполагая даже, что ответ на его вопрос следует искать именно в сегодняшнем прика­зе, спросил у Никитина:

— А где Коля Ивакин? Что-то давно я его не видел.

— На своем месте.

Никитин, прощаясь, протянул руку, и Макар Фад­деевич понял: Никитин больше ничего не скажет.

Ночью артельщик разбудил Ивакина (они спали в одной мазанке у берега):

— Остапчук! Хватит прохлаждаться, пора!.. Ночь была темная: ни луны, ни звезд. Моросил дождь. На стоянке ни одного человека. Поселок спал.

— Тише ты, пентюх! — зло шикнул Тургаенко на споткнувшегося о камень Ивакина. — Садись в весла.

Минуты через три двухвесельная лодка неслышно заныряла на небольших волнах. Обмотанные тряпка­ми весла и уключины не производили никакого шума. Артельщик сидел на руле и неизвестно по каким признакам (кругом — глаз выколи) правил.

Николай осторожно греб и тщетно старался соо­бразить, как выяснить всю подноготную Тургаенко. Все пятнадцать рыбаков ходят у него по струнке и никогда ни за глаза, ни, тем более, в глаза не пере­чат ему. Из случайно услышанных фраз (рыбаки по­баивались новенького и, завидев его, всегда умолка­ли, подозревая, что он близкий артельщику человек) Николай понял, что Тургаенко до революции владел на Каспии рыбным промыслом и в Одессу пожаловал недавно. Рыбаки боялись его, но терпели крутой нрав из выгоды: после каждой прошедшей через их руки партии контрабанды он щедро всех одаривал.

О предстоящем ночном плавании Тургаенко пре­дупредил еще утром, сказав, чтобы Семен (так ар­тельщик звал Николая) выспался днем, так как но­чью будет работа.