Баулин прерывисто вздохнул, будто ему не хватало воздуха.
— Верьте не верьте, но страха у меня не было. Все мои мысли были о базе, о доме. Что там?.. Едва мы выбрались из чертовой водяной мельницы — сразу же попытались установить радиосвязь с базой. Пока радист выстукивал позывные, я не знаю что успел передумать. Перед глазами, как наяву, Ольга с Маришей на руках, такие, какими я их видел, уходя из дому. Что с ними сейчас? Что с другими семьями?.. Радист докладывает: «База не отвечает»… Одним словом, к базе мы смогли подойти лишь поутру. В проливах и в тихую погоду течение достигает пяти — шести, а то и всех семи узлов: вода из океана перепадает в Охотское море, в нем уровень ниже; при сильных же восточных ветрах там вскипают такие водовороты — сулои по-здешнему, что, когда идешь против течения, — только держись: не ахнуло бы о скалы. Представляете, что творилось в проливе, когда по нему шли цунами?.. В общем, Кирьянова с Маришей мы смогли снять с отпрядыша только после полудня. А Ольгу… маму нашу так и не нашли… Дом смыло в океан, будто его и не было. Разрушило и еще несколько домов…
Лишь руки выдавали волнение Баулина: он то скрещивал их на груди, то закладывал за спину, постукивая пальцами о пальцы, то с хрустом переплетал их. Неожиданно встал, молча походил по комнате.
— Как же Кирьянов спас Маришу? — нарушил я тягостное молчание.
— Тут такое получилось совпадение, хотите называйте судьба, хотите — счастливый случай. Я уже говорил вам, что за два дня до этого мы попали в шторм. Алексей был тогда на задержанном кавасаки, промок до нитки, схватил ангину, и врач уложил его в постель. Мы все удивились: такой здоровяк и заболел. Каждый день купался чуть ли не в ледяной воде — и ничего, даже насморка никогда не было. А тут вдруг — ангина…
— Так как же все произошло? — поторопил я.
— Вначале на острове почувствовали несколько сильных подземных толчков. Многие жители кто в чем повыскакивали на улицу. Дело ведь ночью было. Санчасть, где лежал Алексей, находилась неподалеку от нашего бывшего домика, и, почуяв беду, Алексей немедля прибежал к нам. С Маришей он давно дружил, еще с Черноморья.
Баулин опять тяжело вздохнул.
— А вскоре на берег обрушилась первая огромная волна и сдвинула наш домик с фундамента. На полуразрушенном крыльце Алексей столкнулся с Ольгой. Она крикнула: «Спасите Маришу!» — и передала с рук на руки спящую дочку, а сама обратно в дом. Должно быть, не представляла себе всей опасности — да и кто ее мог тогда представить! — и хотела захватить что-нибудь из одежды. На Марише была только рубашонка да вот этот платок, — кивнул Баулин на прикрывавшую настольную лампу шаль.
Он достал из стола трубку, кисет, набил чубук и вдруг высыпал табак обратно, резко задвинул ящик.
— Шабаш! Я еще Оле обещал бросить. Мы снова замолчали. И снова только руки выдавали, что творится в душе капитана 3 ранга. Они, большие, натруженные руки его, бессильно лежали на столе, чуть заметно дрожали.
— Словом, — как бы подводя черту, произнес Баулин, — словом, Кирьянов не дождался Ольги. Увидев, точнее, почувствовав приближение новой волны, он прижал к груди Маришу и полез вверх по крутому склону. А другая волна все-таки настигла их. Не будь Алексей замечательным пловцом, их разбило бы о камни. Каким-то образом он изловчился зацепиться вот за этот самый отпрядыш, — показал Баулин на фотографию. — С того дня, как выпадет у Алексея свободная минута, он к Марише, старшим братом для нее стал. И она к нему привязалась. Проснется — первый вопрос: «А когда придет дядя Алеша?» Придет он, бывало, после вахты и то самоделку-игрушку принесет, то сказки начнет рассказывать. Я просто диву давался — молодой парень, а столько сказок знает. Спрашиваю как-то: «Откуда ты, Кирьянов, такие сказки выкопал?» — «Я, говорит, сам их сочиняю. Начну чего-нибудь рассказывать — получается вроде сказки».
Баулин потянулся к детскому столику, уставленному игрушками, поискал что-то.
— Минуточку…
Он вышел в спальню и вскоре возвратился с толстой тетрадью в клеенчатом переплете.
— Так и есть, под подушку спрятала! — Он улыбнулся. — На прощание Кирьянов все сказки в эту тетрадку переписал. Печатными буквами — Мариша по-печатному читает свободно, — и картинки нарисовал. Художник он, как видите, не ахти какой, но тюленя от кита отличить можно. 32
Я с любопытством перелистал тетрадку. В обрамлении бесхитростных виньеток, изображавших то ромашки с васильками, то крабов, то морских бобров или рыб, были старательно выписаны названия сказок: «Про добрую девочку Маришу и жадного Альбатроса», «Про бобренка, который любил качаться на волнах, и про злодейку-акулу», «Как мама вулкан уговорила», «Про девицу-красавицу, которая не любила зверей и птиц, и про то, как все звери и птицы от нее отвернулись»…
Читать дальше