Александр Лаврик - В долине белых черемух

- А ну, погнали!

Старухин олень сразу вырвался вперед и резво помчался по голому склону к перелеску. Надо было скорее проскочить в ущелье, где стояли под вьюками остальные олени, и удирать в горы. Хотя под Бакланом шел рослый крепконогий олень, чугунная тяжесть всадника не давала ему бежать прытко.

- Вернись! - прохрипел вдогонку Баклан, и старуха с ходу круто повернула своего ездового. Очутившись рядом, она услышала новую команду: - Держись сзади!

Выезжая из рощицы, Баклан вдруг соскочил с оленя, резко дернул повод, а старухиного учуга схватил за ветвистый рог и потащил обратно в кусты.

- Тихо, старая,- прошипел он, снял с плеча винчестер и, раздвинув куст, глянул вперед.

С горы спускался всадник на белом коне. Конь был сказочной красоты, с гривой до колен и пышным длинным хвостом. К седлу были приторочены кожаные сумки. Поверх вьюков восседал пожилой седоусый якут, на коленях он держал черного крупного пса. И всадник и пес спали. Судя по усталой походке коня, они преодолели немалый и тяжелый путь.

- Кого разглядел? - прошептала старуха.

- Якут какой-то проехал.

- Ой, худо: якут все узнает,- запричитала горбатая.

- Он сонный…

- Однако и так худо. Ехать хочу.

Вскоре они очутились в ущелье и, недосягаемые для постороннего взгляда, направили свой олений аргиш в глубь тайги, туда, где далеко на горизонте возвышались отроги Туркулана. Баклан обернулся и погрозил кулаком.

- Не поймете присказку,- угрюмо прохрипел он,- я вам сказку втолкую по-другому…

Приисковый поселок Золотореченск, расположенный в глубине узкой долины, мирно спал. Лучи зари сюда еще не проникали. Полумрак застилал и поселок и дражный полигон. От пекарни веяло дымком, пропахшим подгорелой пшеничной коркой.

Из калитки приисковой радиостанции, что красовалась высокими мачтами на скальной террасе над поселком, вышло трое парней.

Самый высокий из них - в армейской фуражке с черным околышем, в кирзовых сапогах и защитного цвета брюках - токарь ремонтных мастерских Сергей Белов. С ружьем и полевой рацией за плечами он шел размашисто и легко, как молодой лось.

За ним спешил парень цыганских кровей, маркшейдер Ромэн, или, как он сам всегда представлял себя, Ром Шатров, в телогрейке, широких старательских шароварах и желтых кожаных перчатках, хотя по погоде в них, кажется, не было уже никакой нужды. Он нес любительскую кинокамеру и малокалиберную «тозовку». Ветер шевелил смоляные барашки его кудрей.

Последним спускался по тропе инженер-связист Вадим Орлецкий. Черная вязаная куртка, рубаха в зеленую и черную полоску резко оттеняли его рыжую мохнатую голову и крупное веснушчатое лицо. Выпуклые светлые глаза Вадима были полуприкрыты редкими ресницами. На плече у него болтался транзисторный приемничек, на груди блестел серебром и белым перламутром аккордеон. В светлых брюках и легких туфлях, он мало походил на путешественника.

Парни подошли к общежитию учителей и остановились против крайнего окна. Сергей Белов собрался постучать, но Вадим остановил его. Он тихо-тихо проиграл на аккордеоне «подъем». Никто, однако, не показывался. Вадим проиграл еще раз. Окно наконец-то распахнулось, из него выглянула девушка с ярко-синими глазами и пышной замысловатой прической. Она подала Вадиму полосатый увесистый саквояж и, взглянув мимоходом в зеркало, вскочила на подоконник.

- Держи,- шепнула девушка Сергею и спрыгнула с подоконника. Тот подхватил ее и бережно поставил на землю, ощутив тепло дыхания и знакомый запах дорогих духов. В брюках, обтягивающих ее стройные ноги, в изящных мягких сапожках, она казалась ему, как всегда, прекрасной.

Девушку звали Зоя Савельева. Она преподавала литературу в приисковой школе.

Шатров небрежно взглянул на Зою своими миндалевидными глазами и тут же отвернулся. Зато Орлецкий не сводил с нее восторженного взгляда. Когда Сергей взял Зою под руку, он только вздохнул: «Вот повезло человеку. Другой такой Зои на свете нет…»

Зоя понимала его вздохи. Ей нравилось, что пижонистый Вадим сохнет от любви к ней. Так ему и надо! Пусть помучается.

- Вперед, друзья! - шепотом пробасил Сергей.

Не растягивая мехи аккордеона, Вадим начал отбивать на клавишах барабанную дробь. Зоя и Сергей в ногу зашагали по улочке поселка. Орлецкий тоже подладил свои шаги в такт. Только Ром Шатров не поддался озорному настроению. Наоборот, настроение его падало все ниже и ниже. Он разглядывал Зоину замысловатую прическу, длинные ногти под маникюром и думал, что учительница настроилась на короткую дорогу, малость подальше перевалочной базы. Говорил он Сергею, что зря берут ее, но тот сердился, уверял, что Шатров ошибается.