Александр Лаврик - В долине белых черемух

- Бери еще подарок,- подала Катя рыжий меховой колпачок, очень похожий на лошадиное ухо.- В поселке надень ухо Арфе, никто не заметит, что ненастоящее.

- Д-давай с нами на прииск,- затормошил ее Кирька, но Катя отрицательно покачала головой.

- Нет, я сразу уезжаю,- с неприступным видом произнесла она.- Ты видишь, мои глаза не отсырели? Мне бабушка Хачагай сказала, как надо прощаться с парнем.

Катя повернула учуга, прикрикнула, он быстро побежал по мягкому нетронутому снегу, и вот уже она скрылась в заиндевелых кустах рябины.

Кирька огорченно посмотрел ей вслед. Но ощупав шапку, с гордым видом зашагал к плоту.

Река подхватила плот и понесла навстречу крутым красным скалам. Обрамленные снегами, они выглядели еще ярче. И так же ярко рдели тяжелые гроздья рябин. Зоя первой увидела знакомый выступ, узкую долину ручья. Но черемуховые кусты сейчас прогибались не от обилия цветов, а под тяжестью снега.

- Ты только посмотри, Сережа, земля под снегом будто чистая страница…- шепнула Зоя.- Если бы человеку. можно было так…

- Зачем? - глянул испытующе в ее глаза Сергей.- Тогда бы человеку слишком многое прощалось. А этого делать нельзя.

Впереди шумел перекат, тонко позванивали льдинки. Игнаш встал и положил руку на переднюю гребь. За другую взялся шершавыми покрасневшими руками Ром. Одинокие снежинки путались в его густых кудрях, ветер трепал их, но Ром не замечал этого.

- Поднавалимся? - улыбнулся Игнаш.

- Поднажмем!-откликнулся Шатров и взбугрил воду гребью. К нему на помощь подошел Сергей.

- На будущий год ждать вашу компанию в наших краях? - спросил Игнаш, когда миновали перекат.

- Обязательно! Здесь же несметные сокровища! А нашу компанию теперь водой не разольешь. Правду я говорю, ребята? - откликнулась Наташа.

- Т-точненько! - поручился за всех Кирька.

- Значит, электростанция будет стоять! - возбужденно воскликнул Игнаш, и его стальные глаза засветились молодо и задорно.

Но хотя они уже говорили о будущем походе, сейчас им хотелось скорее вернуться, чтобы рассказать на прииске о своих открытиях. Воды стремительной Ярхаданы казались медлительными, а плот походил на едва дрейфующую льдину…

Кирька вдруг кинулся на край плота и, уставясь на вершину Красной скалы, закричал во все горло:

- Эй, не озоруй т-там!

Все оглянулись и увидели высоко над обрывом, между белыми скалами и голубым небом, девушку на олене, Катю Туркуланову.

Кыллахов приподнялся на локте, долго глядел на скалу горящими воспаленными глазами. Его исхудалое, обтянутое желтой кожей лицо оставалось неподвижным, лишь седые усы чуть шевелились.

- Дайыс! Ты что там делаешь? -тихо спросил он.- Взгляни, Дайыс, какими яркими огнями засияли распадки Туркулана! Ты видишь?

Седая голова беспомощно упала на постель. Наташа кинулась к чайнику, быстро налила в кружку теплой воды и подала больному. Старик сделал глоток и бессильной рукой погладил руку Наташи.

- Спасибо, бедненькая Дайыс,- чуть слышно произнес он.- Не обижайся, Дайыс…

Засмотревшись на Катю, Кирька поскользнулся и едва удержался на обледенелом краю плота, но его лисья шапка шлепнулась в воду. Схватив шест, он ловко подцепил ее, вытащил и снова замахал, разбрызгивая воду.

- К-катя! К-крошечная! Жди, б-белочка моя! - оглашал Кирька тайгу.

На перекате плот быстро понесло мимо белых берегов, мимо облепленных снегом кустов и деревьев, мимо сверкающих белизной утесов. На краю скалы крошечной фигуркой вырисовывалась девушка на олене.

От этой маленькой точечки всем вдруг стало на обледенелом плоту удивительно тепло и солнечно: ей, этой девочке, предстояло познать впервые хмельную сладость любви и горечь ошибок, радость успехов и тяжесть забот, первые разочарования и счастливую уверенность в будущем - все то, что вмещает в себя коротенькое, но такое огромное слово - жизнь.